Новосибирский Центр искусств провел первую встречу в рамках нового городского джаз-клуба
Надо отметить, дорогие читатели, что идея создания джазового клуба в Новосибирске появлялась в разные годы и в разных форматах. Один из них, арт-клуб под названием «НИИКуДА», просуществовал несколько лет в Академгородке. Потом он переехал на проспект Димитрова в Новосибирск, а вскоре и вовсе канул в Лету, точнее – в «никуда». И если до недавнего времени мы горестно вздыхали по этому поводу, то сегодня полны оптимизма: Новосибирск накрыла новая волна джаз-инициатив!
Центр искусств предложил свою площадку, где могут проходить тематические встречи на тему джаза, которые в высшем обществе принято называть дзаж-сейшн. Итак – джаз...
В студии – знаменитый джазмен Новосибирска, человек-легенда, вошедший в историю российского сибирского джаза и лидер одноименного биг-бэнда Владимир Толкачев! В этот вечер зрители и маэстро говорили о джазе, учащиеся 29-й школы искусств демонстрировали свое вокальное творчество. В середине встречи лидер биг-бэнда не удержался и составил дуэт с юными вокалистками – его импровизации, как и сольное исполнение девушек, вызвали восторг у публики...
– Владимир Николаевич, можно ли выделить такое понятие – «сибирский джаз»? Можно ли говорить о присущих лишь сибирским музыкантам каких-то особых исполнительских качествах?
– Я уже не раз высказывался на тему, существует ли такое понятие, как сибирский джаз. На мой взгляд – не существует. Ибо нельзя утверждать, что в этом регионе имеется значительное количество групп и музыкантов, которые имеют свое собственное, ни на кого не похожее лицо. Да, всё, что происходит в Сибири, достаточно высокого качества: и музыка, и ансамбли, и музыканты. Но, к сожалению – или не к сожалению, они играют так, как это делают множество людей в разных регионах. Поэтому говорить о сибирском джазе как о некоей эстетической дефиниции я бы не стал.
– В вашей биографии есть интересные моменты. Например, работа в цирковом оркестре. Был ли этот опыт ценным для вас?
– С точки зрения музыкального совершенства – абсолютно бесполезен. Но, как и любой другой человеческий опыт – это хороший опыт, и я через него прошел. Нельзя сказать, что я этим горжусь. Но цирк – очень хорошее место, где можно было стабильно работать и по меркам 80-х хорошо зарабатывать, скажем, на уровне главного инженера.
– По моему глубокому убеждению, джаз могут петь далеко не все исполнители. Джаз требует особенного исполнения: низкий грудной голос, с придыханием, негромкий, проникновенный... Но когда от исполнения первого сопрано звенит в ушах, это, простите, уже не джаз...
– Всё верно. Джаз предполагает, что его поют солистки, такие как Элла Фицджеральд и Сара Вон. Да, это низкие голоса: романтические сопрано или что еще чаще – меццо-сопрано Мужские голоса – баритоны, басы, как вариант – драматический баритон. Это традиции, и от них нельзя отступать. Но если правильно пользоваться голосом, если он правильно поставлен, то возможно всё, даже петь джаз. Вообще, голос джазовый мало чем отличается от академического. Просто в нем несколько перераспределены тембровые окраски. Признаюсь по секрету: я учу не только играть на саксофоне. Я, как ни странно, еще учу людей петь джаз (смеется).
– Восхищает ваш дуэт с Еленой Забарской. Остальные варианты, честно говоря, не впечатляют...
– Спасибо за оценку. Я ведь не певец, и, скажем так, не пою больше, чем нужно. Эта программа возникла только потому, что у меня не было выбора: петь или не петь. Когда я решил ее сделать, то понял, что этого не осилит никто! Поэтому взялся за дело сам. У меня и голоса особого нет, и только я знаю, чего мне это стоит (смеется).
– Как вообще возникла идея – спеть джаз?
– История очень интересная. Ко мне попала музыка из фильма «De-Lovely». Я ее прослушал и... спокойно отложил в сторону. Она абсолютно меня не затронула! Спустя какое-то время я снова ее прослушал, и что-то шевельнулось в душе. Но я снова ее отложил. И только с третьего раза возникла мысль, как всё это превратить в шоу. Я понял, что должен петь. И это будет отличная джазовая программа…
– Вы много гастролируете. С точки зрения обратной связи, в какой стране публика наиболее воодушевленно реагирует на джаз?
– Должен сказать, что все наши выступления за рубежом проходят в очень теплой атмосфере зрительного зала. Но в нашем «архиве» есть и выдающиеся результаты. На фестивале в Ганновере мы были топ-коллективом – выходили последними. Отыграли сорокаминутную программу – джазовый мейнстрим, а потом еще 40 минут играли на бис. Это уникальный случай: мы дважды уходили со сцены и два раза возвращались! В прошлом году на концертах в Корее тоже невероятно тепло нас встречали. Это, заметьте, в стране, где нет никаких джазовых традиций!
– Во время выступления вашего биг-бэнда зрители часто танцуют?
– Все зависит от ситуации. Была у нас рок-н-рольная программа, солировал американец, вот там публика вставала и танцевала, некоторые смельчаки даже на сцену пробирались!
– Как вы считаете: нужны ли сегодня такие вечера, где публика под оркестр могла бы потанцевать, как в старые добрые времена?
– А почему бы и нет? Я думаю, найдется немало желающих потанцевать под хорошую музыку. Только для этого нужен зал с определенной инфраструктурой, грамотная организация пространства: танц-пол и соответствующее освещение. Потому как просто назвать это «танцами» не получится. На круглую сцену в центре зала можно посадить оркестр... Все эти моменты следует хорошо продумать. Правда, наш биг-бэнд ни разу не принимал участия в таких мероприятиях. А вот отдельные солисты выступали.
– Позволит ли себе биг-бэнд сделать программу, состоящую из неформатной музыки? Уличный шансон мог бы неплохо звучать в джазовой обработке.
– Хороший вопрос. Знаете: больше всего на свете я боюсь пошлости. Это первое, что меня останавливает, когда я размышляю о подобном симбиозе. В принципе, ничего крамольного в этой идее нет. И невозможного – тоже. Всё зависит от вкуса и от того, кто будет делать аранжировку к такой программе. Если бы я был уверен, что это качественная музыка, то, взялся бы за этот проект. Но, честно: сильно сомневаюсь, потому что уровень пошлости в таких программах просто зашкаливает.
– Есть ли у вас произведения, которые вы исполняете с особенным удовольствием?
– Вы имеете в виду – любимые? Нет, таких у меня нет. Профессионал не может себе позволить что-то любить, а чего-то не любить. Профессионал должен знать, из чего состоит музыка и как ее можно сыграть. Это меня интересует в первую очередь. А чувства мои меня совершенно не волнуют. Я могу играть посредственное произведение – академическое, джазовое, но с определенной степенью эстетической достоверности, на которую способен. Я могу всей душой не любить какое-то произведение или его автора, но я буду играть так, как предписывают каноны. Я вообще сторонник того, чтобы музыку исполняли без чувств. Это мое основное эстетическое кредо.
– А как же быть с душой?
– Понимаете, всё это имеет значение конкретно в вашем случае. Когда вы, зрители, воспринимаете прекрасное, вот тогда ваша душа подключается и вы наделяете содержанием то, что я вам продуцирую со сцены. Но делать я это должен совершенно хладнокровно. И бесчувственно. Зная досконально тот или иной элемент, как они соединяются, я выдаю совершенно предсказуемый эстетический результат.
– А за последнее время вспоминаются моменты, когда вы были потрясены тем, как музыка сделана?
– Потрясений не было очень давно.
– Но они же были?
– Конечно были! В молодости. Когда я впервые услышал гениального Владимира Черкасина – русского музыканта, который создал свой собственный стиль. Это одно из последних выдающихся достижений в музыке, своеобразный эстетический подвиг. Я до сих пор преклоняюсь перед этим человеком.
– Сегодня оркестровый джаз скорее жив, чем мертв, или наоборот?
– Логично будет говорить не об оркестровом джазе, а о джазовой музыке как таковой. Трудно сказать, жива ли сегодня эта музыка, не в полном ли смысле слова это музейный экспонат? Она не развивается уже 40 лет! Да, это музейный экспонат, но, думаю, в таком состоянии оркестровый (или не оркестровый) джаз еще долго будет находить своих слушателей и поклонников. Это великая музыка, созданная на рубеже веков.
– Женщины в вашем творчестве сыграли свою роль?
– Женщины вообще в любой творческой жизни играют самую выдающуюся роль. Это еще Фрейд сказал. Он вообще все творчество хотел свести к своим «вариациям» (смеется). К счастью, это не так. Но тем не менее, это колоссальнейший стимул, чтобы автору, исполнителю снискать расположение, в первую очередь, женщин.
– Как вы считаете, в Новосибирске должен быть свой джаз-клуб?
– Я вообще удивляюсь, как его до сих пор у нас нет. В городе, в котором есть немалый потенциал. Я считаю, наш средний уровень джазового исполнения выше столичного. В том плане, что высокий уровень там выше провинциального высокого уровня. А вот средний уровень выше здесь. И то, что в Новосибирске этого клуба нет, в то время как в Екатеринбурге, где нет стольких музыкантов, даже два клуба, это просто недоразумение. И эту ситуацию надо исправлять…
Итак, рождение джаз-клуба состоялось, с чем мы и поздравляем всех новосибирцев – любителей этого музыкального жанра. Вечеринка продолжается, господа! Командовать парадом будет... джаз!
Досье «Бумеранга». Владимир Толкачев. Российский джазовый музыкант, руководитель биг-бэнда, аранжировщик, композитор, саксофонист и кларнетист. Заслуженный артист России. Профессор кафедры духовых инструментов консерватории им. Глинки. Один из самых универсальных джазовых исполнителей Новосибирска, работает в широком спектре жанров – от свинга до фри-джаза, от фьюжна до рок-н-ролла. В 1971 году окончил Свердловское музыкальное училище им. Чайковского по классу баяна и саксофона, после чего служил в армии, в музыкальном взводе. Начал играть в эстрадных и джазовых ансамблях Свердловска, работал в танцевальном оркестре Дворца культуры Урал. В 1975 году переехал в Новосибирск. Играл в оркестре цирка, входил в ансамбль «Золотые годы джаза» и квартет Homo Liber, в составе которого принял участие в серии концертов «Современный советский джаз» в Цюрихе.
В 1985 году основал студенческий биг-бэнд, впоследствии переименованный в Eurosib International Orchestra. В 1994 году оркестр вошел в состав Новосибирской государственной филармонии. Сейчас коллектив, состоящий из 22 музыкантов, известен под названием «Биг-бэнд Владимира Толкачева». В активе биг-бэнда – гастрольные туры по странам Европы, выступления на крупнейших джаз-фестивалях, среди которых: Pori Jazz (Финляндия) и Montreaux Jazz Festival (Швейцария). В октябре 2009 года на международном фестивале Jazz in Jeans (Новосибирск) музыканты выступили совместно с американской джазовой певицей Николь Генри. Ровно через год на международном фестивале SibJazzFest, также проходившем в Новосибирске, в качестве приглашенных гостей выступали участники мемориального оркестра Сиднея Беше. Маэстро солировал в совместном выступлении с фри-джазменом Оливером Лэйком.
Лилия Вишневская. Фото автора
Обратная связь