Прекрасная панночка, гробы и вурдалаки, вызовы бессмертной душе и, конечно же, любовь – таков мюзикл «Вий», поставленный на основе одного из самых мистических произведений русской литературы. Спектакль, который в 2016 году номинирован сразу на четыре «Золотые Маски»...
Справка «Бумеранга»
Спектакль Андрея Кротова «Вий», поставленный по одноименной повести Николая Гоголя Новосибирским театром музыкальной комедии, выдвинут на соискание премии «Золотая Маска» в номинациях: «Спектакль в жанре мюзикла»; «Мужская роль в мюзикле» – Дмитрий Савин (Хома Брут); «Работа художника» и «Работа художника по свету» в музыкальном театре – Кирилл Пискунов и Иван Никитин.
«Ко мне, упыри! Ко мне, вурдалаки!»
Городские СМИ уже не раз писали восторженные отклики об этом спектакле. И неудивительно! Новосибирский композитор Андрей Кротов и автор либретто Нонна Кротова соединили воедино гоголевскую инфернальность, казачий хуторской быт, нотки любви и идею вечной борьбы добра со злом. Текст и сюжет при этом почти не расходятся с оригиналом: в мюзикл органично вплелись и полеты ведьмы, и знаменитое «поднимите мне веки!». Зато традиционными персонажами авторы не ограничились, добавив новое действующее лицо – кроткую девушку Алёну. Бесстрашная, со светлой душой, она единственная способна противостоять нечисти и спасти душу главного героя. Потрясает сцена, когда на бурсака, трясущегося от страха перед гибельной ночью в церкви, Алёна накидывает белый платок, укрывая его, словно ангел крыльями. А потом с помощью этой же материи помогает душе парубка разорвать оковы зла.
Постановщиком спектакля и его хореографом является выдающийся санкт-петербургский режиссер и балетмейстер Гали Абайдулов. Работа с ним уже принесла театру две «Золотые Маски» за мюзикл «Гадюка». Из пластической драматургии мюзикла следует отметить надрывный танец главного героя перед последней, третьей, ночью. Когда отчаяние сплетается с неистовой внутренней борьбой, и Хома мечется по сцене, словно в агонии.
Универсальные декорации-трансформеры, сделанные по макету художника из Санкт-Петербурга Кирилла Пискунова, в считанные секунды превращаются то в пейзажи ночной степи, то в подворье сотника, то в заброшенную церковь. Специфической религиозной атрибутики нет – зрителю предлагаются лишь контуры с оригинальными деталями. И вот уже дух захватывает, когда спасительный круг с десятками зажженных свечей эффектно взмывает вверх, оставляя за собой «хвост» холодного почти потустороннего света...
Моему герою не хватило веры...
Дмитрий Савин встретил меня в костюме Хомы – он еще не успел переодеться после спектакля и окончательно выйти из образа. Актер рассказал о своем прочтении главного героя, о ролях уже сыгранных и тех, которые он мечтает сыграть. Разговор получился долгим и интересным...
– Дмитрий, что происходит в тот момент, когда вы выходите на сцену?
– Когда я выхожу на сцену, я стараюсь жить жизнью своего персонажа. Смотреть его глазами, слышать его ушами. И просто воспринимать то, что происходит вокруг.
– Спектакль «Вий», в котором вы играете главную роль, номинирован на четыре «Маски», поэтому тема нашего разговора будет в основном вращаться вокруг этого спектакля. Итак: вы любите Гоголя?
– Не могу сказать, что это абсолютно мой автор, такой как, например, Стефан Цвейг. Но я отдаю должное великому русскому писателю, ценю его произведения.
– Режиссер изначально видел только вас в роли Хомы Брута? Роль очень необычная, согласитесь...
– Насчет размышлений режиссера – честно, не знаю. Нас не спрашивают, кого мы хотим или не хотим играть. Мы приходим в театр, на стене приказ: вот высота, на которую ты должен подняться, иди, работай (смеется).
– А каким вы представляете своего героя? Какой человек – Хома Брут?
– Заблудившийся, праздный, который хочет наслаждаться жизнью. Будучи учеником в бурсе, он так и не понял, в чем смысл жизни и где граница, за которую нельзя заступать. Те дороги, о которых мы поем в спектакле, бегут мимо него, потому что он выбрал не ту. По своей праздности. А ведь праздный человек – это кузница дьявола. Единственное – мой Хома получился не такой простоватый парубок, как у Леонида Куравлева. И вовсе не случайно он забрел в эту деревеньку, не случайно попал в ведьмовские сети. Его жизнь забросила в этот триллер. А еще мой герой поет (смеется), что делает его более современным персонажем.
– Печальный конец – это закономерность или случайность?
– Думаю, закономерность: просто герою не хватило веры. Не смелости, как предполагают его друзья-бурсаки, а именно веры. Персонаж, который мы вмонировали в спектакль, – Алёна, она как раз таки олицетворяет веру. И вера в ней настолько сильна, что девушка может жить в деревне рядом с вурдалаками: она их не боится и они ее не трогают. Потому что у нее есть вера и любовь. Это то, чего не хватает Хоме. Поэтому он и пропал.
– А что своего вы привнесли в этот образ? Ведь когда актер вживается в образ своего героя, он отдает частичку самого себя...
– Я, как и Хома, – человек, который хочет меньше трудиться...
– Неужели?! А как зритель я утверждаю, что вы на сцене полностью выкладываетесь...
– Да, это мой труд, любимая работа. Тем не менее, хочется больше наслаждаться жизнью. Но я с этим борюсь (смеется). Я, как и Хома, люблю, когда всё идет своим чередом, плавно, без потрясений. Хочу быть удачливым, баловнем судьбы. Но я понимаю, чем придется расплачиваться за всё это. Я чувствую границу круга и не заступаю за него. Этим и отличаюсь от Хомы.
Мюзикл берет ритмом и энергетикой!
– Классической оперетты в репертуарах театров становится меньше, современной практически нет. Зато всё больше мюзиклов. С чем это связано?
– Из-за времени написания сюжетов для оперетты. Мне уже сложно понять, почему Эдвин не может любить Сильву, и мне нужно заставить себя сопереживать ему. А ведь столетие назад было яснее ясного – князь не может жениться на певичке из кабаре, потому что этого не потерпит история их древнего рода! Люди старой закалки любят в оперетте свою молодость. Конечно, я отдаю должное музыке в классической оперетте – она очень красивая, волшебная! Оперетта существует только потому, что в ней есть потрясающая музыка! А сами сюжеты уже не цепляют за живое. Когда я погружаюсь в оперетту, в образ того же Фалька в «Летучей мыши», само собой, мне становится интересно: я разбираю персонажа, мотивы его поступков – то есть играю по-честному. Не помню, кто сказал, что оперетту нужно ставить с шиком, блеском. Она должна быть невероятно красивой внешне, только тогда она заиграет! Это не значит, что внутренней красоты у оперетты нет – есть, но ее не хватает. Оперетта не дотягивает до современного темпа жизни. А мюзикл берет ритмом и энергетикой, куражом и драйвом. Пускай не во всех современных мюзиклах есть великая мысль, но в них есть ритм: сегодняшнего человека, города, времени, который совпадает с ритмом зрителя.
– Музыкальный театр подразумевает артиста, умеющего многое: петь, танцевать, играть драматургию. Вы работали с выдающимся хореографом Гали Абайдуловым. Чему он вас научил?
– Мне кажется, он добавил в мою палитру выразительности. Он потрясающе выразителен, от него глаз не оторвать! Он человек балета, который через тело выражал чувства, эмоции, душу свою. А еще он полностью экстравертен. И вот это я почувствовал. До него мне не хватало мощности выплеска энергии. В себе я ее накапливал. То есть внутри меня ее было много, а снаружи – мало! Гали мне говорил: «Дима, смотри в зал! Общайся через зал!». И какие-то зажимы мы убрали. А еще Гали показал, как создаются красивые спектакли. До него я знал модель, как делать спектакли здесь и сейчас. Это экспромты, находки, корректировки по ходу действия. Так работают многие режиссеры. У Гали спектакль в голове полностью сформирован – от начала и до конца, с первой репетиции. Он творческий человек, безусловно, но от своей идеи не отходит. Бывают, конечно, трудности в процессе репетиций, но они решаются. Основная линия вырисована, и всё подчинено ей.
Хотелось бы сыграть Дон Кихота!
– У вас очень много главных ролей. Какая из них вам особенно близка?
– Да все близки. У всех моих героев есть мои черты характера (смеется). Нельзя сказать: я капитан Блад. Или же: Хому играю, а по жизни я Остап Бендер. До всех них я однозначно не дотягиваю. Что вполне естественно, ведь это собирательные образы. В жизни очень сложно дотянуться до храбрости Блада. Безусловно, это нужно делать, но это очень сложно.
– Какая-то роль вас удивила? Другими словами – оказалась для вас неожиданной?
– Вы знаете, я себя всегда настраиваю на крупный план. Поэтому те роли, которые мне достаются, я считаю, они и должны доставаться. Не то чтобы достоин я их или нет. Я ставлю перед собой высокую планку, и она мне помогает расти. А в принципе, все роли неожиданные. Я никогда не думал о том, что когда-нибудь сыграю Хому Брута. Даже не предполагал, что смогу его сыграть! Сыграл же его Куравлев, а как его еще можно сыграть? И когда сказали, что у нас будет ставиться «Вий», первая мысль была: «Ничего себе! Это у нас гробы будут летать по сцене?» (смеется). Я не представлял, как без всего, что было в старом советском фильме, можно сыграть?! А мы ведь на «деревяшках» играем! Конечно, это, в первую очередь, мастерство художника Кирилла Пискунова и режиссера-постановщика Гали Абайдулова. А вообще, я все свои роли люблю, с каждым героем у меня определенные взаимоотношения.
– У драматических актеров вершиной творчества являются роли Гамлета и Хлестакова в актерской копилке. Есть ли у вас любимые герои, чьи образы хотелось бы воплотить на сцене?
– Мне очень нравится мюзикл «Дон Кихот». Прекрасная роль и музыка потрясающая! Еще – «Отверженные». Кого бы там можно было сыграть? Может быть, Жана Вальжана...
– Жан Вальжан для вас пока еще староват. А из Гавроша вы уже выросли...
– Да, незадача... Ну, тогда оставляем Дон Кихота (смеется)! Понимаете, роли – они приходят неожиданно. Поначалу чужие: просто имя, просто образ. Но когда ты начинаешь играть, понимаешь, какая это интересная личность – твой герой!
Когда приходит слава...
– Так когда же к актеру приходит слава?
– Наверное, когда тебя начинают узнавать на улице. Но если слава в сердце – это беда. Тут вот какой вопрос интересный, У каждого человека есть своя панночка в жизни. Не обязательно это женщина-ведьма – яркая, неотразимая. Всё поначалу красивое: курение, наркотики, алкоголь, красавицы, из-за которых рушатся семьи. Панночка – это аллегория. У всех панночка разная... Ее нужно найти и очертить круг, чтобы случайно не заступить за него, не нарушить границу.
– «Вий» – спектакль совершенно необыкновенный, замечательный! Вы просто обязаны покорить Москву!
– Исходя из той планки, которую мы себе ставим, да – мы должны взять «Маски». А для этого нужно приехать и отыграть так, чтобы не оставить никому ни единого шанса. И никак иначе. 12 апреля мы должны забрать всё, а 16 – забыть обо всём и быть выше наград. Искусство не требует отметки в дневнике. Премии и награды, безу-словно, помогают, и прежде всего – артистам. Особенно молодым. Нам есть куда расти и к чему стремиться...
22-й Фестиваль «Золотая Маска» стартовал 3 апреля в Москве. Спектакль «Вий» Новосибирского театра музыкальной комедии пройдет на сцене РАМТ 12 апреля, а 16 апреля состоится церемония вручения Российской Национальной театральной премии «Золотая Маска». Успехов нашим любимым артистам!
Досье «Бумеранга»
Дмитрий Савин. Солист Новосибирского театра музыкальной комедии с 2010-го года. Первым большим успехом в карьере молодого артиста стала главная роль в мюзикле Кима Брейтбурга «Дуброffский». За ним последовала череда ярких актерских работ: авантюрист Остап Бендер и виконт Де Каскада, одесский моряк Саша Великанов и отважный капитан Блад, бретёр Сирано де Бержерак и прагматичный барон Фальк, влюбленный Чарлей Вайкем и заблудший Хома Брут... Его яркие образы живут на сцене благодаря неординарным актерским способностям, красивому голосу и великолепной пластике. Четыре последних года по итогам зрительского голосования он признан победителем в номинации «Лучший артист сезона». В 2014-м стал Лауреатом новосибирской кино-театральной премии имени Владлена Бирюкова. Помимо работы в театре занимается преподавательской деятельностью. В рамках благотворительного проекта «Поколение Маугли», руководителем которого является К. Хабенский, участвовал в одноименном спектакле, где сыграл Балу. В 2015 году номинирован на премию «Золотая маска» за роль Хомы Брута в мюзикле «Вий».
Лилия Вишневская. Фото автора
Обратная связь