Каждый ли может стать кинорежиссёром, оператором, продюсером, кинокритиком или проявщиком ленты, киномехаником, киноактёром, наконец? Да! Так считает Пётр Иванович Анофриков – основатель, а теперь художественный руководитель известнейшей в стране и далеко за её пределами детской киностудии «Поиск». В следующем году «Поиску» исполнится 50 лет, а начиналось всё как любительский киноклуб.
В 1990 году Пётр Иванович написал книжку о первых киноопытах в Академгородке. Книга «Клуб, кино и фантазии» была рассчитана на широкий круг читателей – друзей кино, но вышла сравнительно небольшим тиражом и сейчас почти забыта. Исправляя это досадное обстоятельство, мы решили опубликовать несколько отрывков из любопытного «кино-манускрипта».
Эта книга возникла давным-давно. Задолго до того, как была написана, она уже была рассказана мной. В разных вариантах. С конца, с начала, с середины. Различным людям. Сторонникам и противникам. Тем, кто никогда в жизни не был в киноклубе. И тем, кто всю жизнь занимался кинолюбительством.
Часто возникала необходимость спорить, доказывая свою правоту. Иногда удавалось убедить оппонента, иногда – нет. Но самым трудным было доказать что-либо самому себе. Доказать не на словах, а на деле. И получить те результаты, о которых мечтал. Конечно, по вопросам теории со мной очень даже можно спорить. Но там, где удалось теорию воплотить в жизнь, сделать объективной реальностью, тут я – «на коне». Все примеры из жизни клуба – это всё было сделано или делается сегодня.
КАК СНИМАЮТ ЛЮБИТЕЛЬСКИЕ ФИЛЬМЫ
Любительская киностудия – то объединение кинолюбителей, с которого в 1973 году начался киноклуб «Поиск» Дворца культуры «Юность» новосибирского Академгородка. В то время мы не имели почти ничего, кроме желания снимать. И доброжелательного отношения к нам администрации ДК «Юность».
Но мир не без добрых людей. И знакомые снабдили нас на первое время всем необходимым для киносъёмки.
Вопрос: «Что снимать?» – передо мной не стоял. Когда я пришёл работать в ДК, у меня уже был готов сценарий игрового фильма. Давным-давно в «Литературной газете» на последней странице был напечатан рассказ Ратмира Тумановского «Всё нормально». История про робота, который попал на стройку. И о том, как стройка переделала его по своим меркам. В конце робот даже женится на крановщице. Особенно подкупало то, что действие происходит на стройке (ведь наш ДК относился к «Сибакадемстрою»). И я написал по этому рассказу громоздкий сценарий со множеством персонажей. Десяток диалогов разнообразили звукоряд, причём, снимать надо было синхронно. При этом предстояло показать строительство многоэтажного кирпичного дома от начала и до конца. И всё – весело и непринуждённо. Ведь фильм должен быть комедией.
И вот настало время снимать фильм. На свет божий был извлечён тот самый сценарий. Он грел мою душу. Но мы посидели, подумали и решили: сложно! Диалоги и синхронные съёмки – сложно, большое количество актёров – сложно, съёмки на строительных объектах в рабочее время – ещё сложнее. Надо делать проще.
Мой приятель шофёр Валентин Васькин как-то рассказал анекдот. Два любителя выпить стащили со склада бутыль со спиртом. Но засомневались: а годен ли этот спирт для употребления? Дали попробовать собаке – выжила. Выпили сами. Оглянулись – собака лежит без движения. Испугались. Побежали в больницу, где их тщательно промыли изнутри. Вернулись. Со зла вылили спирт. Смотрят – а собака живая, виляет хвостом.
Мне анекдот нравился. И когда возник вопрос: «Что снимать?» – я пересказал историю с собакой. Понравилось всем. Подкупала незатейливость повествования, возможность донести содержание до зрителя только в изображении, без слов. Актёров всего двое. Причём, особых претензий к ним нет: обычные пьяницы, да и всё. Короче, решили снимать.
В архиве клуба есть фотография – мы пишем сценарий. Десять самодеятельных кинодеятелей сидят вдоль стен, аккуратно сложив руки на коленях. За пишущей машинкой – машинистка-общественница. У всех лица сосредоточенные и радостные – пишем сценарий.
Мы писали сразу режиссёрский сценарий, минуя литературный. Так нам казалось проще. На каждый эпизод предлагалось с десяток вариантов. Мы их обсуждали, выбирали лучший и записывали. В результате возникло длинное повествование с набором стандартных трюков. Нам было безразлично, что всё это где-то было, что всё это откуда-то взято. Нам не терпелось приступить к съёмкам.
Первая проблема – актёры, исполнители главных ролей. Их две. И обе достаточно колоритные. Первый исполнитель нашёлся сразу, его «продала» Зоя Ивановна Дмитриева, тогдашний директор ДК. Это был Владимир Александрович Федотов, литературный сотрудник нашей строительной газеты «Академстроевец». Он удивительно хорошо подходил на роль. И легко согласился играть в фильме, несмотря на свой возраст.
Другого привела одна из активисток нашего клуба, та самая машинистка-общественница. Это был её родственник, а в рабочее время – мастер производственного обучения учебного комбината нашей стройки. Звали его Владимир Митрополевский. Актёры хорошо подходили друг другу, были дисциплинированны, и съёмка по их вине (точнее по вине Митрополевского) была сорвана всего один раз. А если учесть, что снимали мы фильм три года, то можете себе представить, какой гражданский подвиг они совершили.
Кино выгодно отличается, допустим, от театра тем, что снимать его можно даже с конца. Что мы и сделали. Эпизод, который снимали первым, в картине был предпоследним. Это момент, когда, промытые изнутри в больнице, наши герои возвращаются через заснеженный лес домой. Мы снимали по шесть дублей. И шесть раз, не считая репетиций, они ползли через лес и заботливо кормили друг друга снегом. Эпизод был несложным и получился сразу. Окончание мы снимали через год и не обратили внимания, что Митрополевский пришёл на съёмки не в том, в чём был в прошлый раз: через лес он ползёт в рукавицах, а выходит из леса в перчатках. Но эпизод получился драматичным и зрители таких мелочей, к счастью, не замечают.
Формально к съёмкам мы готовились тщательно: каждый кадр фильма был нарисован, продумывали всё до мелочей, искали реквизит и прочее. Была даже хлопушка, на которой мы указывали номер кадра и номер дубля. Героев фильма мы почему-то называли Федя и Гоша. Поэтому предварительное название фильма было «ФиГи». Это название написали и на хлопушке.
Эпизод, который мы переснимали трижды, назывался «Из сугроба». По ходу действия наших героев засыпает снегом, и они должны выскакивать из сугроба. Решили не репетировать, снимать сразу: чего тут хитрого – выскочить из снега. Закопали актёров в сугроб. Включили камеру. По команде они выскочили. Но... неудачно, не одновременно. Опять закопали, опять выскочили, опять не так. Снова закопали. А мороз – градусов двадцать пять. Замёрзла камера. Выкопали. Пошли отогрели камеру, отогрелись сами. Закопали. Плёнка не пошла в кассете. Пока перезаряжали – они сидели в сугробе. Выскочили, но не так резво, как хотелось бы. Закопали. Выскочили резво, камера сработала, всё нормально. После проявки оказалось – не в резкости. Пересняли ещё раз. Проявили – экспозиция не та. Ещё раз пересняли – всё, вроде, хорошо. Но снег, в который закапывали, слишком слежавшийся, не рыхлый, много комков. Как-то неестественно. Махнули рукой, оставили так, как есть.
Эпизод, в котором участвовало самое большое количество людей, назывался «В больнице». Мы, конечно, не располагали съемочным павильоном и о декорациях не мечтали. Снимали в условиях, максимально приближенных к естественным. Поэтому эпизод «В больнице» должен был и сниматься в больнице. Главврач нашей общестроительной поликлиники выслушал внимательно мою просьбу и безропотно предоставил нам поликлинику во главе со старшей медсестрой. Конечно, в нерабочее время.
Мы всё продумали до мелочей, забыли только о тех, кто должен играть в эпизодах. Поэтому, когда дело дошло до съёмок, всё уперлось в людей. Играть пришлось всем: случайно оказавшемуся в поликлинике медперсоналу, кое-кому из съёмочной группы, бабке-сторожихе и её внуку. Было предложение организовать службу по привлечению к съёмкам прохожих, но, к счастью, удалось справиться собственными силами. Эпизод получился напряжённым и динамичным. Не обошлось, правда, без казусов. Врач принимал наших героев в ... гинекологическом кабинете. Об этом нам, после окончания съёмок, сообщила старшая медсестра. Она внимательно следила за происходящим и решила, что съёмки именно в этом кабинете задуманы по сценарию.
По сценарию, прежде чем попасть на промывание, главные герои продираются сквозь заслон из простыней, вывешенный перед больницей. Снимать это не сложно. Нужны только простыни. В большом количестве. Неожиданно мы их получили из... медвытрезвителя. Виктор Григорович, эксперт-криминалист районного отдела милиции и участник клуба, разрешил эту проблему. И актёры преодолевали белую «полосу препятствий», на которой стояли штампы «Медвытрезвитель». Хорошо ещё, на экране штампов не было видно.
Самым сложным по организации оказался эпизод «В цехе». Снимали его в Центральных авторемонтных мастерских. Мастерские находятся далеко от клуба, и мне с большим трудом удалось заказать автотранспорт. С руководством ЦАРМа в лице главного технолога Алексея Павловича Афонина я предварительно договорился. Съёмки были назначены на 12 часов.
Трудности возникли там, где мы их ожидали и где не ждали. Всё началось с того, что актёр Митрополевский явился на съёмки с годовалой дочерью на руках. Отважный папа сообщил, что жена отлучилась по делам, и он возьмёт дитя с собой. После короткого и тихого совещания его просьба была удовлетворена.
«Автотранспортом» оказался бортовой ЗИЛ без будки в кузове. После короткого и бурного совещания мы с водителем едем на автобазу и пытаемся завладеть будкой. Кран, который мог бы нам её погрузить, конечно, не работает. Водитель, проникшись участием к нашему делу, предлагает ехать на другой машине, с будкой. Подходящая стоит неподалёку. Мы садимся в неё и долго не можем завести мотор: на машине стоит «секретка» – противоугонный выключатель зажигания. Водитель нервничает и вслух сообщает всё, что думает о машине и её владельце. Я нервничаю и про себя сообщаю всё, что думаю о Митрополевском, автобазе, машине и владельце её. Но двигатель заводится, и мы едем в клуб. Слава богу, съёмочная группа на месте. Быстро грузимся. Ребёнка – в кабину, на попечение одной из наших женщин.
Приезжаем, конечно, с опозданием на час. В мастерских, кроме сторожа, никого нет. После короткого и бестолкового совещания разгружаемся, и я еду к Афонину домой, благо знаю, где он живёт, и, к счастью, это недалеко.
Представьте себе выражение лица человека, который честно отработал всю неделю и в субботу, налив себе стаканчик пива, сел перед телевизором. А теперь представьте выражение его же лица, когда он, услышав звонок, открыл мне дверь. Было очевидно, что в нём ожесточённо боролись сложные чувства. Но любовь к кино пересилила всё. И мы поехали искать мастера сварочного участка, у которого были ключи от склада, где нам тоже предстояло кое-что снять. Дома мастера не оказалось – он ушёл в один из близлежащих магазинов. По пути в магазин мы застряли в сугробе. Выбрались не без посторонней помощи. Нашли мастера, взяли ключи. Было уже не утро. Съёмочная группа ждала терпеливо. Ребёнок спал.
И, представьте, мы сняли всё, что хотели. Причём,очень удачно...
В фильме есть два эпизода, действие которых происходит на кухне. Они занимают по времени минуты две-три, не больше. Вначале хотели прямо в клубе сделать декорации и снимать в них. Потом, когда представили, сколько это работы ради трёх минут экранного времени, то отказались от этой мысли. Решили снимать в обыкновенной кухне. Но где взять такую кухню, чтобы туда вошла съёмочная группа, да ещё осталось бы место для актёров? И тут оказалось, что у Антонины Максимовны Ломбарт, заведующей детским сектором нашего ДК, кухня с двумя входами. Это нас, в общем, устраивало. Решили, что актёры будут входить в одну дверь, а мы будем снимать через вторую. Ничего дурного не подозревающая женщина дала своё согласие, и в первый же выходной мы были у неё на кухне.
Граждане! Если к вам на квартиру заявятся пронырливые люди и, назвав себя кинематографистами, попросят снять минутный эпизод, допустим, в ванной – гоните их в три шеи. На съёмки минутного эпизода уйдёт целый день. Вся ваша семья во время съёмок не будет знать ни минуты покоя. Во всех помещениях домочадцы будут натыкаться на представителей съёмочной группы: в комнате будут одевать и раздевать актёров (актёры стесняются и поэтому посторонних– это вы то посторонние! – в комнату просят не заходить). В кухне вам предложат завесить окно: там оператор будет всё время что-то перезаряжать. Когда вы почувствуете приступы голода, захотите подогреть себе обед и откроете дверь на кухню – раздастся дикий вопль: «Дверь! Закройте дверь!!!»
Вам исключительно повезёт, если ванна и туалет у вас в квартире раздельные. День окончится вместе со съёмками. Следующий день вы посвятите уборке квартиры и будете вздрагивать от каждого звонка: а вдруг это вчерашние пришельцы, у которых не получился пятнадцатый дубль, и его надо переснять?
Приблизительно так всё у нас и было. А вторая дверь оказалась просто ненужной. Она даже мешала...
Когда мы писали сценарий, то решили собаку поменять на кота. В эпизоде, где друзья проверяют, можно пить спирт или нет. С ним, котом, обращаться, нам показалось, проще, да и просто был один хорошо знакомый кот.
Напомню, что по сценарию у нас в фильме два главных героя. А в фильме оказалось исполнителей главных ролей три: Федотов, Митрополевский и кот. Когда закончили фильм, я торжественно пообещал себе, что больше фильмов с участием животных снимать не буду. Не знаю, выполню ли это обещание, но в то время работа с котом напрочь отбила желание снимать плохо управляемые объекты.
Собственно, кот появляется в двух эпизодах. В начале фильма, когда ему дают выпить, и в конце, когда он встречает хозяев как ни в чём не бывало. Последний эпизод сняли сразу. А вот с первым пришлось повозиться.
По замыслу, когда коту дают попробовать спирт, он вначале чувствует себя нормально. А потом лежит, как мёртвый. Чтобы показать, что кот «отключился», мы хотели снять такой кадр: лежит неподвижный кот, один из героев поднимает его хвост – и хвост безжизненно падает на пол. Кадр сам по себе не представляет ничего сложного. Мы решили дождаться, когда кот уснёт, и снять его. Но мы плохо знали кота. Он, конечно, задремал, когда хозяйка стала его гладить. Но стоило дотронуться до его хвоста, как он тут же насторожился и открыл глаза. А ведь мы ещё не включили кинокамеру, которая грохотала над его ухом, как бетономешалка.
Понятно стало, что кот добровольно сниматься не будет. Знатоки посоветовали напоить его валерьянкой: сначала он повыступает, а потом уснёт. Но наш кот был странным и валерьянку пить не стал. Тогда другие знатоки посоветовали усыпить его эфиром: пять минут – и кот спит, как новорождённый. В поликлинике мне дали эфир для наркоза, и в ближайшее время кота мы усыпили. Сделать это было чрезвычайно трудно: полчаса он выворачивался из наших рук. Я догадался ещё надеть резиновые монтёрские перчатки, а то бы несдобровать от его когтей. Спал он около минуты, а потом пополз. И за эту минуту нам удалось снять единственный дубль, который и вошёл в фильм. Съёмку эту я вспоминаю с содроганием. Гораздо приятнее прошли съёмки эпизода «Посадка в автобус». Наши герои выносят бутыль со спиртом через проходную, спеленав её, как ребёнка. Оторопевшая вахтёрша беспрепятственно их пропускает, и они, сев на остановке в автобус, едут домой.
Так вот, посадка в автобус. Её мы снимали на обычной остановке, и наши актёры садились в обычный автобус с ничего не подозревающими пассажирами. Камеру на штативе мы установили неподалёку от остановки. Чтобы съёмка не бросалась в глаза, вокруг камеры столпились человек шесть из съёмочной группы. Снимали длиннофокусным объективом.
...Актёры стоят на остановке. Подходит автобус. Они садятся в него. Автобус отходит. Пройдя два десятка метров, останавливается, и из него выходят наши герои. Подходят к остановке. Ждут следующего автобуса. И так шесть раз.
Иногда дубль проходил гладко, иногда – с происшествиями. Вот из остановившегося автобуса выскакивают наши актёры и весело хохочут. Оказывается, когда они вошли в салон, то женщины-пассажиры очень скептически встретили наших орлов: «С утра успели. Нарезались. И это же надо, какая-то дура ребёнка им доверила. Я бы близко их к ребёнку не подпустила...» Митрополевскому, который тащил «ребёнка», пытались уступить место и пр. От таких моментов я был на седьмом небе: молодцы ребята, играют как надо. А в фильм вошёл эпизод, где наши герои помогают войти в автобус инвалиду на костылях, оказавшемуся рядом с ними на остановке. И вообще, несмотря на то, что они играли, вроде бы, отрицательных героев, в них всё время прорывалось чувство коллективизма, взаимной выручки. На съёмках мы этого не замечали. А заметили, когда фильм был уже готов. Наши пьяницы бескорыстно помогают друг другу. Это нам почему-то было приятно.
Пока снимали фильм, пришлось обращаться за помощью к множеству людей, никакого отношения к нам не имевшим. Обращались с самыми дикими просьбами. И когда люди узнавали, что это надо для съёмки фильма, – отказа не было ни в чём.
Эпизод «Тёщина рука» снимался экспромтом. Мы должны были снимать что-то другое, но тут как раз неподалёку убирала дорогу снегоочистительная машина. (За рычаги, которыми машина сгребает снег на транспортёр, мужчины называют её «Тёщина рука».) Пара минут доверительной беседы – и в нашем распоряжении снегоочиститель и самосвал. По сценарию героев загребает снегоочиститель и вываливает в кузов самосвала. Актёров было жалко, и мы хотели вместо них на транспортёр бросить чучела. Но водитель «Тёщиной руки» был другого мнения. Он внимательно оглядел актёров и сказал: «Кидайте живьём, ничего им не доспеется». И мы их «кинули живьём». И «ничего им не доспелось».
Ещё раз мы владели техникой, когда снимали «Тройной обгон». Наши герои так торопятся в больницу, что обгоняют автомобиль, который, в свою очередь, совершает обгон другого автомобиля. То есть нам, кроме наших пьяниц, оказались нужны ещё и две машины. Когда они нам понадобились – мы просто вышли на дорогу и остановили два первых попавшихся автомобиля. И те битый час «за спасибо» обгоняли друг друга. Любовь к кино проявляется и таким образом.
Нельзя сказать, что, завершая съемки, мы были исполнены того же энтузиазма, что и вначале. Всё чаще я ловил себя на мысли: «Господи, да хоть бы скорей закончить весь этот кошмар!» И все наконец закончилось. Фильм был почти готов. Только вот названия не было. Конечно, «ФиГи» – это не название. Название должно быть благозвучным. И отражать суть. И не раскрывать с ходу смысла. И... Много чего должно быть в названии. А его пока не было.
Но мы, и снимая, искали имя фильму. Побарахтавшись во всяких беспомощных: «Наказал», «С котом не шути» и прочих, – мы перешли к более решительным. «Клизма»? Грубо. Да и как-то чересчур натуралистично. «Кое-что о животных»? Туманно... Мучились долго, пока не пришло единственное, которое устроило сразу и всех. «Кото-Васия». Не «катавасия», а именно «Кото-Васия». Именно «Кото» через «о» и именно «Васия» с большой буквы. Словом, название у фильма появилось. Теперь настало время его озвучить.
Если снять любительский фильм – проблема, то озвучить его – проблема двойная. Тем более, когда фильм не документальный, а игровой. Ведь документальный фильм принято озвучивать уже готовой музыкой. Для игрового же, как правило, музыку пишут оригинальную, новую.
От избытка своих композиторов мы не страдали. Их просто не было. Но если бы они даже и появились, – их сочинения надо было кому-то исполнить и качественно записать исполнение. Мы пошли по проторенной дороге: согласились на компилятивную (составную) фонограмму.
Составляли её из всего, что как-то соответствовало характеру изображения. В дело шло всё: от Поля Мориа до солирующего контрабаса. Ещё фильм был украшен синхронными шумами: стуком падающего хвоста, невнятным разговором, бульканьем льющейся жидкости и смачным хрустом огурцов. Озвучивали примерно неделю и от всех этих шумов и дурацкой музыки обалдели. Но фильм добили.
В титрах к фильму было перечислено много людей. Мы писали: режиссёр такой-то, оператор такой-то. А вот кто они по основной своей профессии – сказать не догадались. А это было бы самым интересным.
О том, как писали сценарий, речь уже шла. И потому, что сценарий был коллективным, конкретного автора у него не было.
Начинал ставить фильм прибившийся к нам Александр Школдин. Но у него быстро изменились интересы, и режиссёром пришлось быть мне.
Три оператора снимали фильм, что редко бывает и в большом кинематографе. Любовь Воскобойник, радиоинженер по специальности, увлекалась в основном фотографией. Но, как оказалось, смогла успешно работать и в кино. Анатолий Филич работал в научно-исследовательском институте и учился на вечернем отделении в НЭТИ. Умудрялся находить время для занятия таким непростым делом, как киносъёмка, Владислав Гордиенко – инженер-строитель. Человек с интересной судьбой, прошедший с изыскателями по многим участкам БАМа. Фильм снимал он так же основательно, как и строил. Совместными усилиями этих людей и была снята «Кото-Васия».
Монтировала фильм Елена Валерьяновна Долгирева. Человек, всю свою жизнь посвятивший кино. Её специальность – ассистент режиссёра по монтажу. Она работала на Свердловской киностудии (смонтировала фильм «Во власти золота»), у нас на телевидении. У неё учились многие монтажницы. Когда мы познакомились, она работать не могла, болела (как впоследствии узнали – неизлечимо). И наш клуб стал для нее последней возможностью творчества, последней связью с кино. Она научила нас монтировать фильмы. А мы, общаясь с ней, учились любить кино.
Фильм мы закончили как-то неожиданно и буднично: забрали копию из обработки – вот и всё.
Первые зрители увидели «Кото-Васию» на областном конкурсе любительских фильмов в 1976 году. Преобладали там фильмы серьёзные. И поэтому наша комедия была встречена с большим интересом. Я собственными глазами видел людей, которые смеялись.
В то время считалось, что удел любителей – кино документальное. Игровые фильмы любители снимать не могут. Они у них не получаются. Это, во-первых.
Во-вторых, любители не снимают на тридцатипятимиллиметровой плёнке. На шестнадцатимиллиметровой – пожалуйста, на восьмимиллиметровой – прекрасно. А на тридцатипятимиллиметровой – не могут и всё!
В-третьих, любительский фильм не может быть длиннее одной части, то есть десяти минут.
Наш фильм не выдерживал критики. Он был игровым, снят на тридцатипятимиллиметровой плёнке и продолжался двадцать минут (две части). Отсмеявшись, жюри решило, что фильм, конечно, в конкурсе участвовать не может. Он пойдёт вне конкурса.
Но на Всероссийский конкурс его почему-то послали. И там мы за него получили диплом.
Профессионалы-кинематографисты «Кото-Васию» не любят. За неё ругают много и страстно. Начиная от режиссера Щукина, сына известного киноактёра, до малоизвестных преподавателей Кемеровского государственного института культуры, где я учился. В фильме плохо всё: и отсутствие добротной драматургии, и эклектичная режиссура, и неумелая работа операторов со светом, и неестественное поведение одного актёра, и слишком естественное другого, и отсутствие интересной массовки, и присутствие в эпизодах не тех людей, которым бы надо присутствовать, и набор стандартных трюков, и... и... и...
Но зритель обо всём этом, слава богу, не знает. И, когда мы, показывая «Кото-Васию», пытаемся объяснить, что фильм, мягко говоря, не очень удачный, – нас принимают за пижонов. Зал доброжелательно смеётся. Хотя мне довелось увидеть человека, который плакал во время просмотра. Это была трёхлетняя дочь Митрополевского, та самая, что ездила с нами на съёмки в ЦАРМ. Стало жаль папу, ползущего через лес под грустную музыку Поля Мориа, и она не выдержала.
«ГАВРИЛА»
Как вы помните, мы начали работу киностудии со съёмок кинокомедии. И в дальнейшем тоже не отказывались от этого жанра. Но только съёмками мы не захотели ограничиваться и стали проводить внутри клуба праздники, т. е. организовывать комедии для самих себя. Первой из них была встреча «Старого Нового 1979 года».
«...» после этого захотелось ещё чего-то. И этим чем-то стал день рождения клуба, который мы отмечаем 29 апреля. В этот день мы провели «Международный конгресс кинолюбителей». Каждый участник этого праздника должен был представлять кинолюбителя какой-либо страны, быть соответственно одетым и, желательно, говорить на нужном языке.
Приехали отовсюду. Мадам Квак-Збултыхайло – Любовь Кирилловна Воскобойник – на этот раз приехала из Японии в совершенно роскошном кимоно. Были представители Испании и Англии. Был даже негр – Александр Лукьянович Тютчев – из какой-то далёкой и неизвестной, но, безусловно, негритянской страны.
Везли подарки, среди которых самым внушительным был солёный арбуз, привезённый почему-то из Югославии.
Конгресс начался с официального открытия. Я произнёс маленькую речь, а меня синхронно переводили шесть переводчиков на разные языки (в том числе и на латынь). Так как мы имели некоторое отношение к кино, то и синхронный перевод сделали, как в кино. Все шесть переводчиков одновременно со мной громко и членораздельно произносили свой текст на соответствующем языке. И всё это сливалось в ровный и мощный гул, в котором разобрать что-либо было практически невозможно. Закончили мы тоже синхронно. Правда, латинский переводчик продолжал ещё какое-то время что-то страстно вычитывать со шпаргалки, но его одёрнули, и он тоже замолчал. Эффект был ошеломляющий. Аудитория не сразу пришла в себя. Но потом наградила нас бурными аплодисментами...
По-моему, именно на этом конгрессе была впервые обнародована поэма о Гавриле – «Гаврила-кинолюбитель».
Все, конечно, помнят незабвенного Ляписа-Трубецкого из «Двенадцати стульев» Ильфа и Петрова. Того самого, который писал поэмы о Гавриле. У него Гаврила занимался разными делами: и флейтой торговал, и булку испекал.
Нам тоже захотелось порезвиться и дать возможность Гавриле стать кинолюбителем. Начиналась поэма «Гаврила-кинолюбитель» традиционно:
Гаврила был кинолюбитель,
Гаврила фильмы создавал.
И наш надёжный кинозритель
В них правду жизни узнавал...
А заканчивалась довольно неожиданно:
Поняв, что лучше нету доли,
Толпою девушек любим,
Играет он шпионов роли
На студии «Гаврила-фильм».
Здесь уже содержался намёк на будущую киностудию «Гаврила-фильм».
«...» А всё лето того же 1976 года мы ездили на аэродром к планеристам – снимали фильм «Этюд о планере». Фильм сняли, а на День авиации, когда поздравляли планеристов с праздником, подарили им ещё один вариант поэмы о Гавриле – «Гаврила-планерист».
...Конечно же, мы всем рассказывали о наших праздниках. И многие нам завидовали и мечтали попасть к нам. Но мы понимали, что шестьдесят человек в клубе – это предел. Больше просто не войдёт в помещение. А хотелось собрать больше людей. Пригласить всех знакомых и желающих без ограничения. И тогда мы подумали: если в клубе нельзя собрать желающих, то их можно собрать за пределами клуба, например, в нашем ДК «Юность». Там зал на восемьсот пятьдесят мест, большое фойе, малый зал, всякие комнаты и т. д. Словом, места много. Ну, а что же мы сможем делать с такой массой людей?
И мы решили организовать конкурс любительских кинокомедий. Это будет и весело, и привлечёт много народа, и нам организовать его будет просто: показывай фильмы, да и всё! Насколько это оказалось простым, вы поймёте из дальнейшего.
С датой проведения конкурса у нас особых проблем не было. Конечно же, это будет 1 апреля. Все смеются 1 апреля – и мы будем. Когда же возник вопрос: «А над чем смеяться?» – тогда мы задумались всерьёз.
Свои комедии у клуба были. Целых три. Или четыре. Для конкурса всё же маловато. Тогда мы окинули взглядом Новосибирскую область: набралось ещё шесть. Или восемь. Тоже недостаточно.
Тогда мы написали сто двадцать восемь приглашений во все областные, краевые, республиканские клубы-лаборатории кинолюбителей и попросили прислать фильмы – комедии для участия в нашем конкурсе.
Но просто конкурса нам было мало. Нам теперь понадобился целый праздник – День смеха. Чтобы он тянулся с утра и до вечера и был насыщен фильмами, представлениями, розыгрышами, шутками и весельем. Конечно же, мы знали, что люди смеются коллективно в разных местах. Например, в Габрове. Или в Одессе. А нам хотелось смеяться у себя дома, в Сибири. И чтобы другие края не остались безразличными. Первый конкурс решили проводить в ближайшее к 1 апреля воскресенье. В 1980 году оно пришлось на 30 марта. И этот конкурс прошёл под девизом: «Смех – досрочно!» Был выпущен даже специальный приказ по киностудии «Гаврила-фильм»: «В связи с производственной необходимостью считать тридцатое марта первым апреля».
Серьёзное внимание мы с самого начала обратили на рекламу и печатную продукцию. И если первые приглашения отправляли отпечатанными на пишущей машинке в обычном почтовом конверте, то в дальнейшем мы добрались до типографии. И наши конверты украсились специальной эмблемой праздника, изображавшей Гаврилу-сибиряка в овчинном полушубке, с кинокамерой, насаженной на топорище, на плече. Совершенно неожиданно получилось так, что когда мы отправляли всю партию писем-приглашений и пришли на почту, то нам выдали марки с изображением академика Несмеянова.
«...» Заключительный просмотр начался в 11 часов. Зал ДК «Юность» был заполнен любителями повеселиться. Сомкнутые ряды зрителей включали в себя делегации из одиннадцати городов – от Владивостока до Кирово-Чепецка, на свой страх рискнувшие посмеяться вдали от родных мест. Только из Кемеровского государственного института культуры прибыли тридцать студентов специальности «руководитель кинофотостудии». Фильмов было более сорока. Призов оказалось немного меньше. Большим успехом у жюри пользовались фильмы лаконичные: «Протест» (30 секунд, студия «Приднепровье», город Днепропетровск), «Мы – акселераты» (35 секунд, студия «Сад», город Тула). Этим фильмам и были присуждены главные призы: «Гаврила большой» и «Гаврила средний». «Гаврила меньшой» достался студии «Пионер» города Воткинска за фильм «Гвоздик».
Приз «Ликующий зритель» был присуждён студии Новосибирского мединститута за супербоевик с глубоким «философским» подтекстом «Спутник кинозрителя», а приз «Неподкупное жюри» получила новосибирская же студия «Гнека». Антиалкогольный приз «На троих» увёз запорожец А. Данилов, а химико-технологический приз «Пуд соли» – студия «Звезда» из Кирово-Чепецка.
Специальным призом «Гаврила-фотограф» отмечена выставка юмористической фотографии, любезно присланная фотоклубами Кемерова и Новокузнецка. Киноклуб «Поиск» не зря обильно и вкусно кормил жюри. За это ему был вручён Диплом Западно-Сибирского отделения Союза кинематографистов «За отличную организацию конкурса любительских кинокомедий».
Десять самых остроумных комедий вошли в передачу Новосибирского телевидения о конкурсе.
Отныне конкурс любительских кинокомедий киноклуба «Поиск» будет называться «Гаврила».
«...» по всей стране у нашего клуба появилось много друзей. А кинолюбитель Казанджан из Димитровграда в одном из писем сообщил, что у него в году два самых любимых праздника – Новый год и «Гаврила».
Конкурс «Гаврила» мы организовали по собственной инициативе и провели два раза на свой страх и риск. Всё это закончилось тем, что с нас потребовали официального разрешения на его проведение. Этого разрешения мы добивались весьма долго, появилось оно лишь 23 января 1987 года. Вот текст разрешения:
«Правление Союза кинематографистов СССР сообщает, что инициатива кинолюбителей новосибирского Академгородка по организации и проведению зонального смотра-конкурса любительских кинокомедий «Гаврила» одобрена и поддержана Всесоюзной комиссией по работе с кинолюбителями. Отмечена важная роль подобных мероприятий в качестве организующего фактора кинолюбительского движения, способствующего повышению творческой активности кинолюбителей, социальной заострённости их фильмов, пропаганде кинолюбительства.
Полагаем возможным утвердить статус зонального смотра-конкурса любительских кинокомедий «Гаврила», инициатором и организатором считать киноклуб «Поиск» ДК «Юность» города Новосибирска.
Разрешить проведение указанных смотров на базе ДК «Юность» новосибирского Академгородка в ближайшее воскресенье к 1 апреля с предоставлением права приглашать для участия в смотре фильмы кинолюбителей из других регионов страны.
В целях усиления идейно-художественного и организационного уровня смотра-конкурса Западно-Сибирскому отделению СК СССР предлагается в порядке шефства содействовать подготовке и проведению смотра, направляя своих представителей в оргкомитет и для работы в жюри.
Сообщаем также, что куратором кинолюбителей Западной Сибири определён член Всесоюзной комиссии по работе с кинолюбителями, преподаватель Высших курсов сценаристов и режиссёров, кинодраматург Л. А. Гуревич.
Первый секретарь правления Союза кинематографистов СССР Элем Германович Климов.»
(Всего было проведено семь «Гаврил» – ред.)
Р.S. Когда отрывок книги уже был подготовлен в печать, Пётр Иванович Анофриков принёс в редакцию полный текст «поэмы» о Гавриле-кинолюбителе. Печатаем его без купюр в надежде на хорошее чувство юмора наших читателей.
Гаврила был кинолюбитель,
Гаврила фильмы создавал…
И наш простой советский зритель
В них правду жизни узнавал.
Суровой зимнею порою,
Когда вокруг мороз трещал
К ним в киностудию ногою
Мужик со шрамом постучал.
Дымя гаванским «Беломором»,
Не ведая с чего начать.
Грозя заряженным наганом
Он предложил шпионом стать.
Воспитанный советской школой,
Любя природу с юных лет,
Тряхнув лохматой головою,
Сказал Гаврила твёрдо: «Нет!»
Разведчик грубо стал ругаться,
Стучать ногами, угрожать…
Не мог он знать, что их моралью
Нельзя Гаврилу запугать.
Не слыша, что кричит враг злобно,
Не веря в жизни чудеса,
Гаврила видел, что печально
Блестят шпионовы глаза.
Гаврила тонкий был психолог,
Гаврила психов понимал…
Собаку даже как кинолог
На откровенье вызывал.
Нисколько не толкнув укором,
По-человечески тепло
Сказал Гаврила с ясным взором:
«Посмотрим лучше мы кино».
С экрана на шпионский разум
Дышал могучий реализм,
И уяснил тот тотчас же, разом:
Неправильно он прожил жизнь!
Не поддаваясь искушеньям,
Доверившись своей судьбе,
До точки истребив сомненья
С повинной шёл он в КГБ.
Поняв, что лучше нету доли,
Толпою девушек любим,
Играет он шпионов роли
На студии «Гаврила-фильм».
Заканчиваем публикацию отрывков из книги Петра Ивановича Анофрикова «Клуб, кино и фантазия» историей о работе в Академгородке летнего импровизированного «кинотеатра». Располагался он (старожилы помнят) в микрорайоне Щ, на улице Иванова, недалеко от нынешней школы №61.
Историю старого троллейбуса, к нашему большому сожалению, пришлось сократить вполовину, потому что у нас здесь всё-таки не «Литературная газета», а всего лишь литературная страничка...
«...» Любительская киностудия снимает в год очень немного фильмов – в лучшем случае в пределах десяти. Поэтому систематический показ таких фильмов из-за незначительного их количества практически невозможен.
Мы же всё время искали возможность демонстрировать свои фильмы широкой аудитории. Мы их показывали везде, где только могли, в том числе и на агитплощадках нашего микрорайона в летнее время. Но что значит в летнее время, особенно в июне – июле, в Новосибирске вечером на открытом воздухе показать кино? Ведь летом у нас темнеет в начале двенадцатого ночи. Так что свои сеансы мы обычно начинали поздно.
И обратили внимание, что, несмотря на столь позднее время, основными зрителями у нас были дети. Они собирались часов в восемь вечера и ждали начала сеанса. Детских фильмов у нас почти не было. И мы нашим юным зрителям об этом честно говорили. Мы говорили, что наши фильмы предназначаются взрослым, что детям пора спать, что им будет неинтересно... Но дети нас не слушали и терпеливо ждали начала сеанса. Мы им демонстрировали весь свой репертуар. Они его внимательно просматривали. И расходились только после того, как выясняли, что больше смотреть нечего.
Два лета подряд мы выезжали на агитплощадки, и всякий раз эта картина повторялась. Несмотря даже на то, что новые фильмы у нас появлялись довольно редко, и нашим зрителям приходилось довольствоваться старыми.
И вот после таких наблюдений мы подумали, что было бы здорово, если бы у нас была возможность показывать детям кино на агитплощадке каждый день. И не один раз, а в течение всего дня – с раннего утра и до позднего вечера.
Но на открытом воздухе сделать это невозможно – светло. Надо думать о помещении. Какого-то капитального сооружения у нас не было. Значит, сооружение должно быть временным. В качестве кинотеатра асы решили использовать... троллейбус.
Почему именно троллейбус, а не автобус или, допустим, трамвай? Трамвай отпал сразу, потому что его можно транспортировать только по рельсам. В автобусе, нам казалось, очень долго сохраняется въедливый запах бензина. А вот в троллейбусе этих недостатков нет. Да ещё у него (если он марки ЗИУ-9) три двери, что позволит нам сделать два выхода из зала. (В то наивное время мы считали, что из зрительного зала должно быть почему-то не менее двух выходов.)
Что же касается сезона и времени действия кинотеатра, то было решено, что он должен работать с 1 июня по 31 августа с 9 утра до 9 вечера каждый день без выходных. И обслуживать зрителей в нём будут школьники. В округе расположены три общеобразовательных школы. По месяцу работы в кинотеатре – на каждую.
Теперь об организационной структуре кинотеатра. Самое главное – он должен быть на самоуправлении школьников. Ведь коли они возьмутся за это сложное дело, то и управлять им они должны сами. Значит, перво-наперво, должен быть директор. Он руководит работой кинотеатра, решает все организационные вопросы.
Так как школьникам можно работать только четыре часа, то у нас должно быть три смены. Но заставлять работать людей всю неделю без отдыха мы не имеем права. Поэтому кто-то должен в это время и отдыхать. И получается, что нам необходимы четыре бригады обслуживания. Через день они меняются: четвёртая выходит в первую смену, первая – во вторую, вторая – в третью, а третья идёт на заслуженный отдых. И т. д. Получается, что каждая бригада три дня работает, а один день отдыхает.
«...»
Киномеханик, он же бригадир. Как правило, он уже перешёл в десятый класс. Как киномеханик – выполняет все обязанности по демонстрации фильма: получает фильмокопию, проверяет её, перематывает, демонстрирует и сдаёт в кинопрокат. Так как в «Старом троллейбусе» эксплуатируется 16-мм киноустановка, то нашим киномеханикам достаточно иметь права кинодемонстраторов. Возраст для получения этих прав не ограничен, благодаря чему мы имеем квалифицированных специалистов.
Вначале мы готовили наших киномехаников, организовав при клубе кружок. Но у нас возникали конфликты с районо. Для ребят работа в троллейбусе зачитывается как производственная практика. Но девятиклассники в течение года в межшкольном учебно-производственном комбинате (УПК) осваивали теорию какой-либо специальности, допустим, токаря, а производственную практику проходили у нас в «Старом троллейбусе» в качестве киномехаников. Это «не положено». И нам пришлось организовать от УПК на базе клуба обучение по специальности «киномеханик». Ребята два года занимаются здесь, проходят практику в детском кинотеатре, а по окончании школы получают уже права не кинодемонстраторов, а киномехаников третьей категории. И овцы целы, и волки сыты.
Бригадир организует работу всей бригады. Он следит за дисциплиной – чтобы ребята вовремя являлись на службу, за чистотой в кинотеатре и на окружающей его территории, за порядком в зале, за тем, чтобы кассир вовремя получал билеты и сдавал деньги, чтобы художник правильно нарисовал афиши и развесил их, чтобы вся бригада являлась на планёрки и субботники и т. д. Но ему даются и серьёзные права. Так, людей в свою бригаду бригадир подбирает сам. Если кто-то в его бригаде плохо работает и не поддаётся перевоспитанию – бригадир может его заменить.
Помощник киномеханика – первая рука бригадира. По возрасту он перешёл в восьмой или девятый класс. Всё, что связано с демонстрацией фильма, помощник делает не хуже киномеханика. У него тоже есть права кинодемонстратора. И когда киномеханику необходимо отлучиться по своим бригадирским делам, помощник в киноаппаратной его полностью заменяет. Помощник киномеханика – наш резерв. Это будущий бригадир.
Контролёры. Их два – первый и второй. Первый, как правило, старше по возрасту (восьмой или девятый класс), второй – младше (седьмой или восьмой класс). Они следят за порядком, пропускают зрителей в зал, отрывая у билетов контроль, при выпуске из зала собирают билеты (чтобы они не разбрасывались по всей территории), рассаживают юных зрителей в зале по росту: тех, кто поменьше, – поближе к экрану. Во время сеанса один из контролёров находится в зале, второй – снаружи у входа – следит за порядком у входной двери (из соображений техники безопасности входная дверь у нас в кинотеатре во время сеанса не запирается). Меняются контролёры местами через сеанс. К опоздавшим в кинотеатре относятся лояльно – ведь маленькие дети часов не имеют и, бывает, опаздывают. Опоздавших впускают через входную дверь. Кассир. Его возраст принципиального значения не имеет. Кассирами у нас были и те, кто перешёл в шестой класс, и в седьмой, и в восьмой, и ребята постарше. Лишь бы работник был ответственным и аккуратным. Его задача – получить билеты, продать их и сдать деньги. И всё же при организации кинотеатра из-за кассиров у нас были самые большие разногласия. Считается, что дети не могут соблюдать финансовой дисциплины. Но наши кассиры это опровергают. Они нормально работают, причём, никаких особых нарушений у них не наблюдается.
Художник. Главное требование к художнику – он должен уметь рисовать. Его задача – нарисовать несколько одинаковых афиш и развесить их в наших микрорайонах.
Кроме директора, у нас ещё есть заместитель директора по зрителю или администратор. Он занимается организацией зрителя. Самый стабильный наш зритель – это детские сады и школьные площадки. Рано утром администратор резервирует несколько сеансов, берёт билеты и идёт в детские сады и на площадки приглашать детей в кино. И в течение дня к нам идут детсадовские группы вместе со своими воспитателями и младшие школьники с вожатыми. Администратор следит и за рекламой. Под его руководством работают художники.
Итак, в детском кинотеатре «Старый троллейбус» в течение месяца работают тридцать школьников (4 бригады по 7 человек, директор и администратор). За три летних месяца – всего девяносто человек.
Чтобы всё это стало возможным, нам пришлось добиться согласия нашего районо на то, что работа в «Старом троллейбусе» будет засчитана школьникам как производственная практика. Кроме этого, районо даёт нам на лето три ставки для содержания ответственных дежурных. В кинотеатре у нас обязательно дежурит взрослый. Его задача – не мешать школьникам заниматься серьёзным делом. Но в критических ситуациях они обращаются к нему за помощью. Ночью в троллейбусе дежурит ночной сторож. Три ставки ночных сторожей нам даёт на лето ЖКУ (жилищно-коммунальное управление).
Сам троллейбус мы получили в Новосибирском трамвайно-троллейбусном управлении. Он был списан, но за него надо было сдать тринадцать тонн металлолома. Комитет ВЛКСМ «Сибакадемстроя» взял шефство над нашим начинанием, и комсомольцы нескольких строительных подразделений сдали металлолом в нашу пользу. Рабочие мастерских ТТУ привели в порядок наш троллейбус: проверили ходовую часть, сняли сиденья и двигатель, закрыли окна и даже загрунтовали его снаружи. И вот это странное безоконное коричнево-красное сооружение мы перекатили в ЦАРМ (центральные авторемонтные мастерские) нашей стройки.
Комсомольцы мастерских поставили в троллейбусе нужные перегородки, а ненужные убрали. И установили в зале будущего кинотеатра сорок сидений-скамеек. Изостудия нашего ДК «Юность» разрисовала троллейбус снаружи. Здесь были и индейцы, и мушкетёры, и три мудреца в одном тазу, и капитан Немо, и лейтенант Климов, и Спящая Царевна, и корова в кедах. «Старый троллейбус» получился пёстрый, нарядный и красивый.
На крыше установили кондиционеры: два для зала и один для аппаратной (кондиционеры и киноустановку «Украина-5» приобрело Управление строительства «Сибакадемстрой»). Но эксплуатация кинотеатра показала, что в жаркие дни для сорока человек в нашем зале двух кондиционеров маловато. Впоследствии мы их поменяли на обычный вытяжной вентилятор, только больших размеров. И это нас больше устраивало.
Электропроводку нам помогали делать комсомольцы УЭС (Управление энергоснабжения). Кассу в виде афишной тумбы начала века изготовили учащиеся нашего строительного СПТУ-55. Правда, к первому июня всё закончить мы не успели, но уже десятого июня 1982 года детский кинотеатр «Старый троллейбус» принял первых зрителей.
Первым директором кинотеатра был Дима Мазечкин.
Итоги работы «Старого троллейбуса»
Открыли мы его в 1982 году. И за лето этого года через сорокаместный кинозал «Старого троллейбуса» прошло 25 тысяч зрителей. Оказалось, что это – в десять раз больше детей, чем за тот же период прошло через 850-местный кинозал ДК «Юность» (два детских сеанса в неделю).
С 1983 года в ДК «Юность» отменили в летнее время детские сеансы, а через «Старый троллейбус» прошло 27 тысяч зрителей.
В 1984 году – 28 тысяч зрителей. Причём, в июне, благодаря нашему кинотеатру, ДК «Юность» перевыполнил план по кино.
В 1985 году – 30 тысяч зрителей. В 1986 году – 28 тысяч.
Но не это главное. Главное, я считаю, то, что нам удалось создать в «Старом троллейбусе» определённый нравственный климат. Все подъезды в нашей округе исписаны вдоль и поперёк. А вот на троллейбусе нет ни одной царапины, ни одной надписи. И ещё мы добились, что у «Старого троллейбуса» не курят. Затем, территория вокруг содержится в идеальном порядке. Мы хотим постепенно распространить это на всю нашу сферу влияния.
Для киноклуба же «Старый троллейбус» сыграл особую роль: с него, собственно, началась нормальная деятельность секции любителей кино. И благодаря «Старому троллейбусу» отношение к киноклубу у руководства района и нашей стройки резко изменилось. В лучшую сторону.
Обратная связь