На Западе нет запроса на прямое творческое высказывание

На Западе нет запроса на прямое творческое высказывание
5 августа 2021

В Доме Ученых открылась выставка нашего земляка Олега Шелудякова, который уже много лет живет и работает за границей. О том, как ему удалось прорваться через ковидный занавес, есть ли творческая жизнь во Франции и о многом другом мы побеседовали с художником.

– Олег, вы начинали как художник в 90-х, и уже тогда отличались яркостью и самобытностью. Что с тех пор изменилось, в жизни и творчестве?

– Эта выставка – юбилейная, 30 лет назад у меня прошла первая выставка здесь, в ДУ. Есть работы начала 90-х, я их извлек из мрачных подземелий, натянул на подрамники, есть совсем недавние. Я привез сюда несколько коробок с совсем свежими картинами, все это можно будет посмотреть и сравнить. Думаю, со временем стиль свой выкристаллизовался. Цвета. Хотя энергия, наверное, в чем-то та же осталась.

– А к какому стилю вы себя относите?

– Со стилями сейчас уже покончено, все эти «измы» относятся к прошлому веку, сейчас - один художник - один стиль. Ну если уж требуется непременно себя как-то обозначить, могу сказать, что плещусь в бездонном море фигуративной живописи.

– На кого вы ориентировались в творчестве тогда и сейчас, кто ваш кумир, Учитель, образец?

– Какого-то одного Учителя с большой буквы у меня, наверное, не было. Художественное образование я получал в Новосибирской архитектурно-художественной академии. Понятно, что пристрастия на протяжении творческой жизни меняются, то одно интересно, то другое. Меня в свое время долго подпитывал немецкий экспрессионизм. Сейчас я живу в Провансе, в Марселе, там сильный дух конца XIX- начала XX века - Сезанн, Ван Гог. Это, конечно, нечто дает в творческом плане, но для состоявшегося художника не может быть основным источником вдохновения. Влияния важны в начале пути, потом разгоняешься как ракета, отбрасываешь ступени – и уже сам полетел. Можешь в окошко выглянуть, поглядеть что вокруг, но, по большому счету, летишь уже сам.

– Когда ты живешь здесь, можно сходить в музей, посмотреть альбом с картинами. А там есть возможность увидеть вживую дорожки и пейзажи, по которым ходили известные художники, вдохнуть этот воздух, прикоснуться к истории…

– Понятно, что это все интересно. Мой излюбленный маршрут прогулок: от Марселя доезжаю до Экс-ан-Прованса и там – дорога Сезанна (route de Cezanne), по которой он ходил писать этюды горы Сент-Виктуар. Очень интересно – смотришь его картины и замечаешь, с каких точек были написаны эти виды. Действительно, начинаешь этим дышать и проникаться: красные глинистые земли, сосны, небо синющее, провансальское. Очень плотно чувствуешь художественную жизнь, можно сравнить, какой она была раньше и какая сейчас. В Арле приезжаешь – там Ван Гог. Ближе к Ницце (я раньше жил в Ницце) - Шагал, Матисс, в Антибах - Пикассо… Но это все прошлый, позапрошлый век.

000.jpg

На этой выставке есть провансальские пейзажи. Но расскажу про художественный контекст, про вписывание в него. Он сейчас непростой, сontemporary art идет по всем фронтам. Недавно был на выставке Джеффа Кунса в музее современного искусства в Марселе. Тяжёлое впечатление. Собачки, сердечки из шариков и т.д. – мертвое все. Там проходило одновременно две выставки – его скульптуры, а на стенах – всякие предметы быта XIX века. Они совместили два пространства и, на самом деле, скульптуры с ярмарочных каруселей, лошадки, посуда – это гораздо интереснее, в этом больше жизни, дыхания, чем в творчестве Кунса. Может это я такой ретроград, но до этого был на выставке Алексея фон Явленского (товарищ Кандинского из экспрессионистов 20-30 годов прошлого века). Там живое, пульсирующее искусство, хоть и столетней давности!

Я традиционалист, считаю, что есть люди, которым живопись по-прежнему нужна, для них и работаю.

– А какое общество во Франции, оно делится по диаспорам, эмигрантов же много разных, или все интегрируется в общую массу? Как относятся к русским мигрантам? К нашему искусству?

– Во Франции очень много эмигрантов, тем более в Марселе. Город словно из мозаики состоит из отдельных, плохо интегрируемых пластов. Там есть старофранцузское общество, марсельская буржуазия, в особнячках. Огромная магрибская община – выходцы из Марокко, Туниса, Алжира. Континентальная Африка. Значительные еврейская и армянские общины. Есть целый район, где обитает сообщество анархистов-троцкистов-коммунистов-маоистов и всевозможной интеллектуальной экзотики. Все это бурлит, соприкасается друг с другом. Русские не составляют статистически важного слоя. В Германии – да, там наших много, это социальное явление, на них ориентируются политики и т.д. Во Франции к русским относятся скорее хорошо, но их мало, они ни на что не влияют. Есть образ, скорее позитивный, этакого купца, человека не слишком изысканных манер, но обаятельного, с широкой душой.

00.jpg

Во Франции отношение к русским позитивное, поэтому нет никаких проблем с интеграцией, французы – открытые люди, они готовы встречаться, знакомиться. Знаю другие европейские страны, где всё не так радужно.

– Эмигрантам, как правило, приходится туго, как вам удалось встроиться в местную художественную среду, у вас были какие-то знакомства во Франции до переезда?

– Нечего не было. Во Францию приехал – никаких друзей или знакомых, все начинал с нуля. В 2005 году просто приехал учить язык, в университете прошел двухгодичные курсы, поменял статус на «художника», за время учебы познакомился с большим количеством людей – французов, русских… Если точно знать, чего ты хочешь, можно добиться всего. Главное – настрой.

Дело в том, что я никогда не чувствовал себя эмигрантом. Я приезжал в Новосибирск два раза в год, устраивал выставки, не было ощущения, что я живу где-то на чужбине. Впервые это эмигрантское чувство возникло сейчас, в пандемию. До этого мы ездили в Россию, родственники приезжали к нам. А тут – все отрезало. Я должен был прилететь прошлым летом и не смог, границы были закрыты наглухо. И впервые, через 15 лет жизни во Франции, возникло ощущение, что я оторван от Родины. Ощущения так себе, не самые приятные.

– А в России, в Новосибирске, Городке есть талантливые художники, на ваш взгляд?

– Разумеется. В целом по ощущению здесь еще сохранился глобальный запрос на искусство. Тут художник может делать что-то без кавычек, можно взять и напрямую выдать какую-то свою эмоцию, а там это гораздо сложнее сделать. Там нет места для прямого высказывания. На Западе ты должен свое произведение закавычить, поставить 25 сносок, интеллектуальных референций, иронию добавить. Словом это все время какое-то пересмешничество. От такого ужасно устаешь со временем. Сначала интересно, смотришь – о, тут явно пародируют кого-то, здесь – такая-то реакция художника. А со временем видишь в этом какой-то один аттракцион, КВН. От всего этого – тоска берет.

– Мир постмодернизма или даже пост-постмодернизма.

– Да, а искусство потянуло за собой всю жизнь, теперь жизнь у нас – постмодернизм, тотальный релятивизм, никто не знает, что хорошо, а что плохо, новая этика, в общем, вся эта чепуха. Когда жизнь стала постмодернистским искусством, искусства в этом уже нет. Альтернатива только одна – искусство прямого высказывания, возвращение назад, к модерну. Я, собственно, всегда это и проповедовал. Понятно, что человек не может все время жить на желчи, нужна какая-то питательная среда, невозможно питаться только кислотой.

И в этом смысле там душновато. Я знаю французских художников, немецких, приятных людей, но они все в этом русле contemporary, потому что их так научили.

10.jpg

Когда я жил в Ницце, ходил на показы дипломных работ в так называемую Виллу Арсон, Академию современного искусства. И вот там студенты, ребята по 18-20 лет, уже отравлены всем этим постмодернистским ядом. Человек в таком возрасте должен жить настоящими эмоциями, непосредственными высказываниями: любовь, ненависть, все должно быть впрямую. А их уже научили – обязательно надо кого-нибудь пародировать, нельзя просто взять и нарисовать пейзаж, надо с подвывертом, показать, что ты не просто пейзаж рисуешь, а издеваешься над этим. Это ужасное зрелище! Конечно, там есть талантливые люди, как и везде, господь их равномерно распределяет – в России, во Франции, где угодно. Вопрос в том, какова среда, какой запрос. Самые талантливые начинают либо разлагаться, либо трансформироваться, либо расцветать. Все зависит от эпохи, времени, запросов. Сейчас в Европе все искусство либо коммерциализировано, либо представляет собой глобальный стеб.

– У нас тоже это есть, но не в таких, конечно, объемах.

– Российское общество – более традиционно, консервативно, хотя его и раскачивают изо всех сил. Но оно тяжелое, большое и, слава Богу, неохотно поддается. Но хорошо бы понимать, что происходит и реагировать, сопротивляться. В этом смысле важно держаться за традиционное русское искусство. Это не значит, что все должно быть зверино серьезно, никакой иронии, но живая эмоция присутствовать должна. Я тоже включаю какие-то цитаты, из своего времени выскочить невозможно, но стараюсь делать это осторожно.

– У нас здесь стрит-арт появился. Как вы к этому относитесь?

– Осторожно. Поскольку в Европе с этим делом явно перебор, не хотелось бы такого же у нас. Сначала интересно – смотрите, торец какого-то завода раскрашен, но от этого очень быстро глаз устает. В специальных выставочных пространствах ты пришел, посмотрел, получил эмоцию – и ушел. И все, дальше глаз отдыхает. А когда все время перед глазами какая-то визуальная информация – перестаешь воспринимать и очень быстро от нее устаешь. Поэтому стрит-арт хорош только локально, в каких-то определённых местах.

В Городке у нас перебора нет, но это не значит, что надо все свободные стены раскрасить. Мне очень нравится, как расписана стена бывшего рынка. Уместно, тонко. Но таких вещей много быть не должно.

Исходная позиция ребят – закрашенный забор лучше, чем не закрашенный, но это не так. Иногда аутентичный серый забор может быть на своем месте. Забор – и забор. А когда что-то яркое – начинаешь реагировать, включаться. А тебе может этого и не надо.

– Традиционный вопрос: какие у вас планы?

– Сейчас очень сложно что-то планировать, в любой момент могут все закрыть, опустить железный занавес. Перемещаться стало очень трудно. Хорошо, что все-таки удалось приехать, привезти картины…Кто бы мог подумать, что через два года любое путешествие превратится в подвиг, авантюрное приключение. Казалось бы – открытый мир, поезжай куда хочешь. Нам всем урок, что держаться надо за внутреннее, а не за внешнее. Жизнь наша – это зыбкая рябь на воде. Ветерок подул – и все ...

Елизавета Садыкова

Просмотров:

Вверх