Сегодня мы немного отойдем от своего принципа печатать на «Литературной странице» только наших, местных авторов или тех, кто так или иначе связан с местом распространения «Бумеранга». Но война (простите, специальная военная операция) настойчиво стучится в каждую неравнодушную дверь души, влетает в каждое открытое окно телевизора, хлопает форточками соцсетей. Вместе с новостями мы узнаем новые (и не новые, но раньше не заметные) имена поэтов. Настоящих художников слова, не бросивших свою страну в это «смутное» время, не улепетнувших в бессрочные загранотпуска, а напротив, остающихся здесь и занимающихся построением новых общественных отношений. Встречайте поэта, актера, режиссера, руководителя Всероссийского фестиваля молодой поэзии «Филатов фест» – Влада Маленко.
Кого апрель
не срезал на лету,
При взломе льдов копьём не покалечил,
Тот, как скворечник с птицами во рту, –
Блажен и вечен.
Что дальше?
Я прочесть тебе могу
Посты от Нострадамуса и Ванги...
Но Пасху ждут на шпиле МГУ
Скворец и ангел.
И вечный Бог, как истинный поэт,
Из тьмы вернувшись,
вновь приносит свет нам.
Он пишет так:
"Весною мертвых нет.
Весна бессмертна."
ххх
Небо птицами
больно режется,
Как ножом.
Царь небесный был
тоже беженцем
И бомжом...
Все мы беженцы
В жизни временной.
Посмотри:
Шар земной,
Как живот
беременной –
Нефть внутри.
Поле серое.
Небо синее.
Сын в руках.
Те же земли:
Египет, Сирия.
Тот же страх.
Взрывом
солнечным
покалеченный,
Спит восток.
Мы сбегаем
На небо вечное
Точно в срок.
Бог с гвоздями
в руках
для Запада –
первый враг.
«Пусть висит он
в России лапотной.
Там же мрак.
Дикий ветер
там, нам неведомый,
И медведь!» –
Бывший ангел
Так проповедовал.
Блогер ведь.
Разродится
война погостами
В наши дни.
Что за время
приходит?
Господи!
Намекни!
Все мы беженцы
Неумелые.
Все мы голь.
Ждут нас в небе
Кибитки белые,
Хлеб да соль.
Арамейский глагол
По-пушкински
Жжет сердца.
Петр с Андреем
Иисуса слушают
Без конца.
«Я – Россия, –
На эти пажити
Вывел вас.
Но ведь вы от меня
откажетесь
В черный час.
Накидает за то
полушки вам
Мелкий бес.
Я – Россия
Земля Царь-Пушкина,
Соль небес!»
И шумит у любви
под окнами
божий сад.
Петр с Андреем
Глазами мокрыми
В нем блестят.
Вбей, малыш,
в переводчик
Яндекса
Стих простой:
"Я вернусь.
Человече,
радуйся!
Бог с тобой."
ххх
Добыв корзину райской снеди,
В недавно выжженной усадьбе
Солдат женился на Победе.
Я был на свадьбе.
Снега лежали на карнизах
Кусками мела.
Вино бурлило в пыльных гильзах.
Кукушка пела.
Пьянело солнце на закате,
Дырявя крыши.
Победа вышла в красном платье
С цветами вишни.
Земля была от счастья липкой.
Звучало скерцо.
Жених солдат лежал с улыбкой.
С осколком в сердце.
ххх
Заговорю тебя на четыре года.
Напишу на спине своё имя йодом.
Это смерть далеко, а я близко-близко.
Ты не бойся осколка и василиска.
Пусть под ржевским дождём заржавеет пуля.
Пусть ослепнет снайпер Георг в июле.
Мессершмитт поцелуется пусть с утесом.
Захлебнётся косая своим покосом.
Ты уйдёшь, я к Николе поставлю фото.
И Манштейна навек прошибет икота.
Ты уйдёшь, я в больничку пойду к Матроне.
И немецкая рота в Днепре утонет.
Я не ведаю слов о любви высоких,
Но я слышу, как плачет журавль в осоке.
Отольются врагам журавлёвы слёзки.
Пусть невесты на свадьбу им дарят доски.
Как лежала в поле одна дорога.
Да летала душа над ней от порога.
Не боялась остаться она без Света,
Потому что по-русски была бессмертна.
ххх
Сладковата, как ложь
И хитра, как лиса,
Среди наших пейзажей усталых
Против русской
Победы воюет попса,
На захваченных
телеканалах.
Тьма весьма ожиревших вчерашних юнцов,
Так и скачет в мечтах о халяве,
Взяв без спросу
солдатские песни отцов
И свои
нескладушки гнусавя.
Они грязь оставляют от белых снегов,
Каплю мёда в обгаженной кадке.
Нам с такими
друзьями не нужно врагов.
У бесстыдства шакальи повадки.
Надевают кресты и снимают трусы,
Но теперь не о песнях беседа.
Ибо рыночный век – это время попсы.
А попса не потерпит Победы.
Аппетит ей испортит солдатик Петров,
На кресте умеревший в ю-тубе.
Да и час всего лёту от смертных боев,
До московских жиреющих клубов.
Этот час неудобен приличной попсе.
Он скелет ей под платьем тревожит.
И к победе она не бежит по росе,
Отдаляя святую, как может.
Я случайно включил телевизор и вдруг,
Посредине привычного гама,
Там стоял в гимнастерке Сергей Бондарчук…
А потом закрутилась реклама.
12.5.22
ххх
Цвели сады, не покладая рук.
Нож слёзы торопил, врезаясь в лук.
Сирень остерегалась стать букетом,
Но с ливнем завела роман при этом.
Грозе попали оба под каблук.
Прощай, Весна!
В землянке на Луне
Солдаты позабыли о войне,
Попав в реестры зорким звездочётам.
У телескопа мальчик.
– Ну, чего там?
Чего у неба там на глубине?
– Там наши все. Там фосфор и елей,
Там бабушка справляла юбилей
И позвала Макеевых и Глеба,
Они конфеты нам кидали с неба,
Пока играл огнями Водолей.
Прощай, Весна!
Напьются погранцы,
Услышав Башлачева бубенцы
И ошалев от воздуха густого...
Они проснутся в парке полшестого ,
А в их фуражках новые птенцы.
ххх
Пошли, Господь, пчелу
К печальному челу,
Чтобы укус (не знаю почему)
Обрадовал носившего печали.
Когда я пел, мне птицы отвечали,
Когда молчал,
Сосед включал пилу.
Жалея жалить,
да лежать в обнимку.
С перекрестивших клювы
брать пример.
И если ты вода,
я – водомер.
Мы превратимся в утреннюю дымку,
В продольную полоску
на Нерли,
В росу при синих травах Васнецова.
Когда стихами воздух облицован,
Клин клином вышивают журавли,
Где облака –
солдатские тулупы
Земле напоминают о зиме.
Иисус с ученикам на холме,
Вокруг Андрея съемочная группа.
Две этих «ю» выстраивать в «люблю»,
Как ключевой касаться вдруг ключами,
Цветов собрать у полустанка маме.
Без пристани тревожно кораблю,
Но пусть его одежду волны лижут,
Пусть сеет дождь
Есенина Ока,
Вся наша жизнь – любовь издалека,
Ты только сядь,
пожалуйста, поближе.
ххх
Лето подобно древнему греку,
Преподаёт латынь:
Петух выпевает: «Кидайся в реку!»
Совы кричат: «Аминь».
Солнце всех своих братьев по крови
Пробует на зубок;
«Ego te intus et in cute novi»* -
Звёздами пишет Бог.
В новые лодки озёра обулись,
Скрипнул дуб-канделябр;
В тех, кто будет рожден в июле
Душу вдохнул октябрь.
Дождь все идёт, ну скажи на милость,
Из одного угла!
Молния в яблоню вдруг влюбилась –
Чуть ее не сожгла.
Ангела слепень в крыло ужалил,
Капнул из ранки мёд.
А я жду осени. Так, пожалуй,
Маму телёнок ждёт.
Ждёт и мычит, от пыльцы чихает,
Лижет на солнце соль.
Вымя у осени набухает,
Зреет в нем алкоголь.
Вижу знакомую тень уже я,
Вглядываясь в зенит;
И колокольчик на рыжей шее
Ближе теперь звенит.
*Я вижу тебя насквозь
ххх
Исповеди в рюмочных!
Мысли-петухи!
У поэтов сумрачных
Нежные стихи.
Все хотят с Есениным
Сразу быть «на ты».
Чешуей усеяны
Светлые мечты.
И поставив галочку
В небе голубом,
Спит дружок под лавочкой
С томиком Рембо.
Вот гуляет в Ницце он,
Забываясь сном...
Но опять полиция
Закричит: «Подъем!»
А Рембо из томика
Голос подаёт:
«Не будите Толика!
Он ведь полиглот!»
Ангельские отроки
Глеб и Николай
Взяли Толю под руки
И уводят в рай.
Слюни, как ребёнок он
Распустил теперь.
А в дали бьет колокол,
Кружится метель.
Винтовая лестница.
Виден неба клок.
И откусан месяца
Плавленый сырок.
Ххх
Пацифист –
это тот, кто растит войну на своём подоконнике.
Это секта такая
И в ней, по сути, войны поклонники.
Это те, кто уверен,
что можно нырнуть
в воде гореть.
Им бы крестик снять,
А трусы, наконец, надеть…
И когда Израиль херачит по Палестине,
У пацифистов качаются люстры в гостиных.
И они выбегают из дома поплакать к сливам
И хотят вернуться
в Барвиху из Тель-Авива…
Без войны никогда,
брат, мира и не бывает.
Кто не любит войну,
тот идёт
и войну убивает.
Но поймут ли
когда-нибудь
все смельчаки-артисты -
В 45-м мир
сотворили не пацифисты!
Раз, два, три, четыре…
Товарищи!
Господа!
Я за мир во всем мире!
Но пусть лишь
пройдёт беда.
А кому и эти слова
мои нипочем,
Пусть закроют
глаза и увидят Христа с бичом.
Ххх
Облака все бегут,
Трутся о гор клыки.
Птицы не лгут, не лгут!
Крылья – их языки.
Птицы сквозь пелену,
Будто люди точь-в-точь
Крыльями пьют весну,
Ими целуют ночь.
Без икон и без лиц,
Вместо икры-толпы
Птицы – дети яиц
Слышат звон скорлупы.
Снежных сбивая мух,
Не успевая жить,
Делают так: «жух-жух»,
Делают так: «свить-свить».
Падают волны ниц.
Слышен победный всхлип.
Хочешь двоюродных птиц?
Так получай же рыб!
Берег судьбы покат.
Каждому выбор дан.
Деньги тоже летят,
Но их небо – карман.
Сохнет слюда мокриц.
Прячутся звери в снег.
Хочешь троюродных птиц?
Вот тебе Человек.
15.6.22
ххх
22 июня
Заговорю тебя на четыре года.
Напишу на спине своё имя йодом.
Это смерть далеко,
а я близко-близко.
Ты не бойся осколка и василиска.
Пусть под ржевским дождём заржавеет пуля.
Пусть ослепнет снайпер Георг в июле.
Мессершмитт поцелуется пусть с утесом.
Захлебнётся косая своим покосом.
Ты уйдёшь, я к Николе поставлю фото.
И Манштейна навек прошибет икота.
Ты уйдёшь, я в больничку пойду к Матроне.
И немецкая рота в Днепре утонет.
Я не ведаю слов о любви высоких,
Но я слышу, как плачет журавль в осоке.
Отольются врагам журавлёвы слёзки.
Пусть невесты на свадьбу им дарят доски.
Как лежала в поле одна дорога.
Да летала душа над ней от порога.
Не боялась остаться она без Света,
Потому что по-русски была бессмертна.
22.6.21
ххх
С тех самых пор, как кончилась весна,
И дух ее покинул оболочку,
Мне верно служит бабочка одна.
Она всегда подсказывает строчку.
Ее прилёт, как нежный почерк скор,
Ее учитель – снег второго Рима.
На крыльях вмиг меняется узор,
И летний дождик целит капли мимо.
Так служит врач зеркальному ножу,
Так бьется сердце быстрой трясогузки:
Она диктует, я перевожу
С божественного синего на русский.
23.6.22
ххх
Вчера мы заехали с
Ромкой и Глебом
«За ленточку»,
как говорят.
Читали стихи под контуженным небом
Для самых веселых ребят.
Архангелы сверху гудели спросонья,
Как поздний Высоцкий с кассет.
У Родины были бинты
на ладонях,
Но нам она хлопала вслед.
И там оставалась,
на пыльном Донбассе,
А мы с БТРов на бал
Теперь возвратились к московской пластмассе,
Гордясь, что никто
не зассал.
И Ромка коньяк закусил шоколадкой,
И спорили мы про ковид.
У всех же саднит,
и саднит под лопаткой,
Потерянным раем болит.
1. 7. 22
ххх
Что толку восхищаться сладким дымом
И спорить с дураками
сотни лет?
«…ты, ветер, чей?
Ты чья, Луна, над Крымом?
Ты чей, Господь,
открой уже секрет…»
Пусть мироточит пограничный столбик.
Шагни домой, чтоб снова жизнь начать.
Ругать Отчизну
за нерайский облик,
Как стричь по моде старенькую мать.
Встречай закаты розовым ламбруско,
Там истина, где личная вина.
Чем тише скорость всей машины русской,
Тем дальше смерть,
тем дольше времена.
И если ты в Полтаве,
Курске, Гродно
Сидишь в сети в свои осьмнадцать лет,
Быть человеком
вроде и не модно –
Тебе внушает «батя»-интернет…
Свобода может рабством
стать невольно,
А воля указать на личный стыд.
Но Родина не там,
где меньше больно,
А там где что-то главное болит.
Где летом под телегой снятся санки,
Где тонет в книгах чеховский студент,
Где у шоссе в поспешной серебрянке
Цветов не ждёт солдатский монумент.
Куда летят полжизни божьи птахи,
Весною петь на русском языке,
Где ты рождён, как говорят, в рубахе,
Чтобы спуститься к морю по реке.
Ххх
Земному шару
напекло висок.
Располагался рай
наискосок
Скучал в нем
по России
каждый третий
В семи десятках
световых столетий.
Там время продолжал небесный царь
У звёздочки
по имени Мицар,
Как гениальный врач
за занавеской,
И спорили Сенека с Достоевским,
И были пальцы
в поцелуях пчёл.
А здесь смертельный бой
уж час, как шёл:
Со срезанным лицом наполовину
Сержант упал в божественную глину,
Хлеб Родины своей
подняв с земли.
И вдруг увидел
страшное вдали:
Нас будущих,
расслабленных,
как травы,
Обильно
существующих
без славы,
в отдельно
подзаряженном гробу
С предсказанными
цифрами на лбу.
Сержант Смирнов
смотрел на это дело,
И удивленно
презирал печаль,
А рядом с ним
Мария песню пела,
качаясь, как солдатская медаль.
9.7.22
ххх
КАТЮША
Там, где косогоры
отутюжив,
Мы врагов прогнали
наконец,
Выходила на берег Катюша:
Посмотреть на Северский Донец.
Выходила,
песню заводила
Про степного сизого орла,
И про то, как вновь
Саур-могила
флагами Победы
расцвела.
Ой, ты, песня девушки советской,
Ты лети за ясным солнцем вслед:
И бойцу из города Донецка
От Катюши передай привет!
Стихнут к сентябрю раскаты грома.
Наш герой вернётся в отчий дом.
И тогда на улице Артёма
Мы на свадьбе катиной
споём:
Расцветали яблони и груши,
Поплыли туманы над рекой.
Выходила на берег Катюша,
На высокий берег на крутой.
18.7.22
ххх
За столетие до финала,
Заглянув в ледяную даль,
Человечество закопало
Данный богом ему рояль.
Вместо масок надев улыбки,
И привычно бродя по дну,
Мы посыпали пеплом скрипки,
Но молитву твердим одну:
Обесточь уже пилораму,
И туманом зашторь простор!
Мир так хочет обратно в маму,
В золотистый свой физраствор.
Чтоб размокнуть травою в чане,
Соскоблив всех догадок блеск.
Чтоб не слово, а лишь урчанье
Или только от вёсел плеск.
Он весны исчерпал запасы,
Наш до-после-военный мир.
И оплыл, как кусок пластмассы,
Цифровой потребляя жир.
Превратили мы в камни ноты,
Разбросали их по земле.
И спасаемся от икоты,
Завершая парад-алле.
Только, Господи, скоро-скоро,
Обожженный твоей весной,
Я уйду, я сбегу из хора,
Чтобы голос подать иной:
Мой единственный композитор -
Ветер, ветер! Гуляй, реви!
Я прильну к тебе, так чтоб свитер
Загорелся вдруг от любви
На московском асфальте прямо,
В переулках среди колец.
Чтобы вновь волноваться, мама,
Отдаляя любой конец.
Ххх
Солнце остригло косы,
Выкрутил месяц руль.
Августейшие осы
Отпевают июль.
Заревом звезд огромных
Освещена трава,
В песнях собак бездомных
Человечьи слова.
И за тех, кто в айфоне
Свой отбывает срок,
Молится на Афоне
Мокрый Илья-пророк.
Шиномонтаж сансары…
Быт или, все ж, не быт?
У высоцкой гитары
Рот навечно открыт.
Пьянствует ночью вишня,
Клена дрожит рука,
Замуж за ветер вышла
Наша с тобой река.
Помнишь, как у истока,
Медным гремя ведром,
Дождь поступил жестоко:
Дрался всю ночь с костром?
Космос ведь не пустыня?
Вдруг он звездой согрет?
И абажур – святыня,
Как завещал поэт.
Фото в донецких полях
ххх
С онемевшею азбукой
Несогласные буквы,
Мы у неба за пазухой
Семенами набухли.
В желтом платье из донника,
Обливаясь вином,
Високосным садовником
Жизнь стоит под окном.
Фотографии в сепии.
В рыжем озере ялик.
И теперь мы нелепее
Опадающих яблок.
Все губами, как маками
Прислонялись к живым.
Нас карнизы оплакали
Молоком дождевым.
Ещё зелень дубрав густа,
И обнявшись в ночи,
Мы на празднике августа
Листопадом горчим.
Лодок вёсельных выдача
Прекратилась навек.
И БорисЛеонидыча
Развернулся ковчег.
Только двинулся к трапу я,
Как послышался звук:
Сосны днище царапали
Вечной зеленью рук.
Дом понёсся над кронами,
Мне желая добра,
Будто скрипку огромную
Бог в лесу подобрал...
А над утренним Велижем
Пряный запах костра.
Разогнали стрижей уже
Голубые ветра.
В нас поэзия врезалась,
Как в стекло белый зверь.
Отрицательным резусом
Кровоточит теперь.
И за дачными склепами,
Будто стайка опят
Все стоим мы нелепые,
Своё время лепя.
Высекаем пророчества,
Раздаем бересту,
Присягнув одиночеству
На Успенском посту.
И под песню володину
(Разгадай нас, поди!)
В удивлённую Родину
Мы, как в воду глядим.
Нам бы петь колыбельные
И любить напоказ,
Фонари корабельные
Голосуют за нас!
И луна здесь растущая,
И озера под ней...
Но есть что-то зовущее
Все сильней,
все сильней.
Ххх
Испарилась «вдова клико»,
Там где круг начертили мелом.
Порошковое молоко
Убежало, да пожалело.
Здесь советский стоял НИИ,
После было от горя сыро.
А теперь вот идут бои
На проспекте Мира.
И скрипит древнерусский рок,
Много неба на землю вылив,
За тургеневский вещий слог,
За Сибирь и Киев.
Дым Отечества во дворах:
Август плавает над Покровкой.
И горят, горят на ворах
Сферы с натовской маркировкой.
9.8.22
ххх
Я в госпиталь другу принёс удлинитель,
И в руку вложил, а обратный конец
К себе подтянул его Ангел-Хранитель,
Куда-то в небесный дворец.
И друг удивился оконному блику,
Ростовского неба увидел пробел,
Подметил упавшей звезды землянику
И ветер на завтрак поел.
Мы с доктором выпили
спирта под сайру,
Тот кашлял, снимая очки:
«Давай, чтоб не срезала провод Косая!
Она ведь коварна, учти!»
И крестик латунный потрогав украдкой,
Добавил: «Давай без обид:
Мы здесь твой шнурок зафиксируем, братка,
А там пусть Господь
закрепит!»
Погода опять становилась капризней.
Пора по вертушкам, взлетим и начнём.
И звонкая ЛЭП, будто линия жизни
Терялась в тумане речном.
11.8.22
ххх
Два года назад
Стихи 2020 августа
Расскажи о дороге,
Угодниче Божий Никола!
В тихом омуте августа
Плавает времени лёд.
И пока размножаются звезды
Над полем бесполо,
Мне навстречу сквозь травы
Солдатская каска плывет.
Не скатилось бы солнце,
не вылилось пламенем вниз бы!
Скоро богу войны
на подмостках играть свою роль.
Будто крыльями цапли,
Захлопают ставнями избы.
С наших бритых голов
Слижут женщины крупную соль.
А деревьям весной
отобьют эти выстрелы почки,
И медузами красными
лягут коровьи блины.
Но ты будешь нести
свою вахту у радиоточки,
Чтоб услышать под утро
хоть несколько слов тишины.
Будем стрелки на башне
всем миром крутить мы обратно,
Долгих тысячу дней,
на кровавой качаясь волне,
Чтобы вывести с неба
огромные чёрные пятна,
Чтоб лицо Моны Лизы
вернуть заповедной Луне.
А уж после беды,
в час, который зовётся победой,
Мы стихи на ладонях
напишем древесным углём,
И в дома возвратившись
за первыми птицами следом,
К своим порванным душам
парадные цацки пришьём.
И тогда в первый вечер весны,
отревев как белуги,
Среди яблонь-калек,
отстоявших на вечном посту,
В наши бритые
головы мысли вцелуют подруги
О большущих делах,
о мечтах,
о деревьях в цвету.
23.8.20
ххх
Птицы улепётывают кролем,
Насмерть заклевав речной гранит.
Где-то там, за вересковым полем
Моя память с удочкой стоит.
А над ней кружится нежный олух,
И покинув ледяной поток,
Золотые рыбки дней весёлых
Попадают в крашеный садок.
Вот и дом у самой речки прямо,
Синий ветер в комнате большой,
И склонилась молодая мама
Над моей смеющейся душой.
За окном у самого причала
Павел лето празднует с Петром...
Мы собрали клевер с одеяла
И уснули в облаке вдвоём.
Вот на небе раны ножевые,
Осень, горы, солнце в стороне...
И мои товарищи
живые
В пыльных нимбах мчатся на броне.
Вот весна ревнивая как слава,
Женщина что сделана из глаз.
Рыба плещет, день приходит справа,
И творится жизнь в последний раз.
Ххх
Паломники опять в автобус сев,
Поедут на Фавор,
наладив фотовспышки,
И яблоки возьмут
из рук у Ев,
И станут связь ловить
у телефонной вышки.
Алло, любовь моя,
и вечная вина!
Я верю кое-как,
любить учусь на тройку,
И в небеса опять смотрю со дна,
И осень пью что горькую настойку.
Мы все, как эти птицы над рекой:
Кричим про хлеб и солнца ждём с востока.
Но почему сегодня свет такой,
Что жить на свете вдруг не одиноко?
Обратная связь