Смотрю я и искренне удивляюсь, как быстро растет и множится количество русских патриотов... в пересчете на один квадратный метр государства Израиль. И как открыто, публично они проявляют свой патриотизм!
Иноагент Максим Галкин: «Сегодня, в эти трудные, горестные для Израиля дни мы здесь. И даже не рассматривали возможность куда-то уехать. Хотя она есть… Улететь можно, но мы не улетаем. Мы с Аллой, наши дети — мы хотим поддержать израильский народ в эту действительно тяжёлую, трудную минуту».
Иноагент Андрей Макаревич: «Винтовку мне, к сожалению, не дадут, я выяснял, хотя я очень неплохо стреляю. Но я постараюсь чем-то быть полезным».
Иноагент Семен Слепаков: «В истории нашего народа было немало страшных событий. Но евреи выстояли. Выстоим мы и сейчас».
Иноагент Михаил Шац (муж иноагента Тани Лазаревой): «Вернулся абсолютно сознательно, потому что хочу находиться здесь, с народом Израиля, в тяжелое для него время. Буду помогать чем могу. Я почетный донор, между прочим. У меня есть машина, могу что-то привезти, увезти».
В России у Михаила, видимо, не было машины... Или – совести?
Скорее всего, просто отсутствовали стимулы поддерживать русский народ и российское государство. А в Израиле они есть. Нельзя в Израиле быть непатриотом. Зов крови (по национальной принадлежности) поддерживается там не только на эмоциональном, но и на государственном уровне. На всех государственных уровнях.
А у нас? Недавно глубоко уважаемый мною человек, чиновник (не чинуша!) городской администрации, далеко не последний человек в Советском районе на встрече с журналистами сказал, что отношение к СВО – личное дело каждого. Что лично он помогает волонтерам, состоит в группах поддержки, но обнародовать этого нельзя. То есть не о количестве этой помощи говорить не моги (тут, понятно, человеку скромность не позволяет), а о причастности к военным действиям наших солдат в принципе.
После этой встречи я весь день ходила и думала, что это за подпольный у нас такой, личный, патриотизм? И как лично мне к этому относиться? С этими мыслями и зашла вечером в магазинчик у дома.
– Куда вам столько крупы? – профессионально улыбнулась знакомая девушка-кассир, отбивая чек на перловку, гречку и пропаренный рис.
– Автоклав купила, вот учусь каши с мясом в реторт-пакетах готовить, хочу собрать посылочку на фронт...
Профессиональную улыбку кондиционером сдуло:
– Как вы можете помогать нашим военным, – из поджатых губ девушки вяло выползли и упали на прилавок заученные долгим повторением псевдопацифистские клише, – они вторглись на территорию чужого государства...
– ВАШИ военные вторглись в чужое государство?! – отреагировала я немного резче, громче и эмоциональнее, чем хотелось бы. А потом, вдруг мгновенно переоценив утреннюю беседу с коллегами в администрации, уже спокойно повторила. – Это ВАШИ военные вторглись на территорию чужого государства, а МОИ ребята в окопах защищают меня, моих детей, моих будущих внуков, мою страну, растерзанную на куски, и мой выбор человеческих ценностей. Вашим военным я помогать не буду, а нашим – обязана.
Я взяла масло, крупу и пошла на выход. Знакомая девушка-продавец (на её лицо вернулась улыбка, теперь живая и смущенная) засеменила следом:
– Вы меня неправильно поняли, лично я ничего против не имею, я хотела сказать, что не бывает плохих наций, а бывают только плохие люди...
Постояли у машины, поговорили. Договорились, что я угощу её при случае солдатской кашей, а она свяжет носки для посылки.
Не будем торопить события, но кажется, в нашей с вами стране станет на одного открытого патриота больше. Лично я этому рада.
Ваша Татьяна Лагутина
Обратная связь