Вера без дел мертва есть. Без дел, а не без слов…
Леонид Пантелеев «Верую!»
В эти дни писать о светлом и добром не только можно, но и нужно. Вне зависимости от наших верований, принадлежности к конфессиям, убеждениям, мы весной мысленно благодарим всё сущее за возвращение к жизни, к обновлению всей Природы. И не важно, как называется праздник, практически у всех народов есть дни, специально отмечаемые и особо почитаемые вот как раз за эту способность Жизни пробиваться сквозь асфальт. Помню, что в детстве меня всегда удивляло, откуда бабушка знает, что к определенному дню весной надо ставить тесто для куличей и, о радость, красить яйца луковой шелухой. Помню, что с какого-то момента шелуха эта приобретала тайный, неведомый мне, ребёнку, особый смысл и откладывалась отдельно, копилась. Таинственное слово «Пасха» не имело для меня открытого значения, лишь позже стало удивлять другое: как бабушка узнавала о дате, если ни радио, ни, тем более, газеты и календари об этом дне не упоминали? В те годы в нашем городишке на Крайнем Севере и храма ни одного не было. Спросить сейчас не у кого. Нет уже тех, кто нёс в сердце ожидание этого праздника. Праздника Светлого Воскресения.
Но, как всегда бывает с книгами, открывая и погружаясь в них по одному поводу, вдруг находишь ответ. Конечно, Ивана Шмелева и его «Лето Господне» мало кто из наших читателей не знает, многих очаровало описание страны его детства. Москвы, которую он любил всем сердцем. Кадашевская слобода Замоскворечья, с его широкой луговой низиной правой стороны Москвы-реки, напротив Кремля – вотчина Ивана Шмелёва. Большинство его рассказов из цикла как раз связано с этими местами, в этом треугольнике между Крымским валом и Валовой улицей «проживало купечество, мещанство и множество фабричного и заводского народа». Борис Зайцев, много лет знавший Шмелёва, писал о нём: «Он замоскворецким человеком остался и в Париже, ни с какого конца Запада принять не мог», а вся его стихия отразилась в книгах «Лето Господне» и «Богомолье». Но это писатель, выросший в семье староверов и нёсший веру свою открыто. А вот что сильно удивило и открыло мне писателя Леонида Пантелеева с иной стороны: мы же его знаем в основном по книге «Республика ШКИД» и рассказам для детей и о детях. Во всяком случае, про себя могу только эти вещи отметить. И вдруг в сборнике «Пасхальные рассказы русских писателей» вижу рассказ Леонида Пантелеева «Я верую». Согласитесь, что на фоне имен Николая Гоголя, Федора Михайловича, Бунина с Чеховым встретить имя советского писателя в сборнике, выпущенном к празднику Пасхи, несколько необычно. А ведь Пантелеев именно советским писателем и был. Родившись в 1908 году, он дожил до 1987 года. Вся его активная творческая жизнь пришлась как раз на тридцатые – пятидесятые годы. И вот откровение человека, подводящего итоги, исповедная повесть, как он сам назвал эту вещь. «Мне всю жизнь самым чудесным образом везло: я знал очень много людей духовно глубоких, верующих, ведущих, или хотя бы ищущих Бога, а с некоторыми из этих людей даже был связан близкой дружбой. «Чудесным образом» я сказал не случайно, не красного словца ради, а потому, что ни я не искал этих людей, ни они меня не искали, а просто так получалось, будто сам Господь посылал нас друг другу навстречу». Одним из таких людей для молодого писателя в 1926 году был Евгений Львович Шварц. И людей, с которыми сводила судьба писателя в трудные, роковые минуты, много. Здесь и Максим Горький, и Самуил Маршак, Тамара Габбе и Даниил Хармс. Знаковые фигуры, знаковые вопросы и ответы – это действительно открывает нам известных людей со стороны, куда обычно чужих не пускают.
Как нести в себе свет, не ставить зажженную свечу под сосуд, но на подсвечник, чтобы она светила всем в доме – вопросы, которые можно и нужно задавать себе всегда, пока душа имеет возможность откликнуться на вопросы сердца делом.
Наталья Трегуб, зав. библиотекой ДУ
Обратная связь