Российская революция глазами современников и потомков
9 ноября 1916 года в Новониколаевске вспыхнул сахарный бунт, в этом году данному событию исполнилось 105 лет. О том, как проходила революция в Сибири и в целом об этих эпохальных событиях, которые продолжают вызывать дискуссии не только среди профессиональных историков, но и среди политиков и религиозных деятелей, редакция газеты “Бумеранг” попросила рассказать известного историка, главного редактора научно-исторического журнала “Сибирский Архив”, доктора исторических наук Владислава Кокоулина.
– Владислав Геннадьевич, вы написали несколько книг о революции и Гражданской войне в Сибири, были ли какие-нибудь особенности революционных событий 1917 года в Сибири?
– Конечно, как и общие закономерности. И если говорить об особенностях, то необходимо вспомнить, как развивалась Сибирь до революции. Основным отличием Сибири от Европейской России было отсутствие помещичьего землевладения. Развитие капитализма здесь напоминало американскую модель. Кстати, традиционное представление о крестьянине как о мужике в лаптях с бородой, который на худой лошадёнке пашет землю, для Сибири не так характерно, как, например, для центральной части Российской империи. Среди сибирских крестьян были такие, которые ходили в костюмах и котелках и ездили в Западную Европу на выставки, демонстрируя там образцы сибирской сельскохозяйственной продукции. Даже английской королеве, говорят, подавали к чаю сибирское масло. И кто знает, если бы вся Россия развивалась по этому пути, то, может быть, и Февральская революция не понадобилась бы. А наша монархия трансформировалась бы в конституционную, как в Англии, например.
– Тем не менее, революция произошла. А какой её видели, например, обычные городские жители Новониколаевска?
– В современной России бурно развивается такое направление исторических исследований как история повседневности. Историками уже разработан инструментарий, который позволяет увидеть то или иное историческое событие глазами её рядового участника, простого человека – не политика. Для простого горожанина или горожанки, которые проживали в любом сибирском городе в 1917 году Февральская революция выглядела как долгожданное освобождение от тех повседневных проблем, которые отравляли их жизнь в годы Первой мировой войны – дефицит продуктов, длинные очереди, продовольственные карточки, дефицит дров, непролазная грязь на улицах весной и осенью. Именно со свержением самодержавия они связывали смутные надежды на наступление лучших времён. Если же говорить о Новониколаевске, то в ноябре 1916 года в городе произошло событие, которое вошло в историю как Сахарный бунт.
Первая мировая война оказалась тяжёлой не только для тех, кто оказался на фронте, но и для вынужденных тянуть своё хозяйство в глубоком тылу. Особенно в тяжёлом положении оказались женщины – с уходом мужчин на фронт они должны были прокормить не только себя, но и своих детей. Плата за работу была у них ниже, а цены, наоборот, выше, чем до войны. А вокруг они видели безудержную спекуляцию – Например, сахар оборотистые спекулянты скупали и потом продавали втридорога на окраинах города. В итоге в августе 1915 года появились карточки на сахар. Давали в месяц не больше двух фунтов – это всего 900 грамм. Так получилось, что в октябре 1915 года сахар не выдали, вагоны с сахаром из-за дезорганизации железнодорожного сообщения застряли где-то в пути. Горожанам пообещали выдать сахар в ноябре – сразу три фунта на человека. Но настал ноябрь, и выяснилось, что сахара на всех в таком количестве не хватит. Городские власти срочно предписали выдать его по фунту на человека. Продовольственные лавки вынуждены были вновь перевешивать сахар, уже расфасованный в кульки по три фунта. В итоге, на базарной площади в Новониколаевске стала скапливаться толпа народа. К женщинам присоединились солдаты учебных команд. Неудачная попытка городской полиции оттеснить толпу с базарной площади привела к тому, что горожане стали вымещать своё недовольство на продовольственных лавках – начался погром. Когда подоспели войска гарнизона, то толпа уже вовсю громила лавки, отступая из центра города в Закаменскую часть. В итоге – убыток для городских торговцев в 400 тысяч рублей. Резонанс был настолько шумный, что томскому губернатору даже пришлось писать объяснительную в Министерство внутренних дел в Петроград.
Февральская революция стала неожиданностью для горожан. Но в первый месяц она вселила в них определённые надежды. Март 1917 года – это месяц многочисленных митингов на улицах сибирских городов. Собирались в разных местах, каждый, желавший выступить, взбирался на импровизированную трибуну и говорил о демократии, о свободе, о новой жизни. В чём-то это напоминает 1989 год, когда готовились выборы на съезд народных депутатов СССР. Я хорошо помню, как возле “Академии” регулярно собирались стихийные митинги, на которых раздавали демократическую литературу и выступали самые разнообразные ораторы, которые могли часами говорить на политические темы. Такая же картина была и в марте 1917 года.
Но к апрелю митинги стихают. Свобода, вроде бы, пришла, но проблемы никуда не исчезли. По-прежнему не хватает продовольствия, война продолжается, городские проблемы как-то сами собой не разрешились. А к этому ещё добавился и рост преступности, когда упразднили царскую полицию, а из тюрем выпустили всех преступников.
– А почему так произошло?
– Тогда считалось, что это царский режим делает из людей преступников. И достаточно сделать страну свободной, как преступность исчезнет сама собой. Но ведь полиция вела борьбу не только с политическими, но и с уголовной преступностью – у неё была своя агентура, наработанный опыт борьбы. Создали на её месте народную милицию, но системы в борьбе с преступностью никакой не стало.
Разочарования людей в социальных идеалах достаточно быстро привели к тому, что они стали легко верить всякой мистике. Вот два характерных примера из жизни нашего города. Летом 1917 года по городскому рынку ходили китаянки, которые предлагали местным обывателям оригинальный способ лечения зубов. Они заглядывали им в рот и сообщали, что в зубах завелись черви. Затем брали какие-то палочки и начинали выстукивать зубы, “чтобы черви вылезли”. И самое поразительное, что им не только верили, но и отдавали за это деньги.
А однажды в собравшейся толпе пронёсся слух, что необходимо выкопать труп какого-то министра Николая I (скорее всего Николая II, но так уж описали это событие тогдашние журналисты), и сразу закончится война, а с её окончанием появятся в изобилии продукты питания. И толпа, наэлектризованная подобными призывами, бросилась в усадьбу городского головы и начала там разрывать клумбы.
Характерно, что подобные события происходили и в других городах Сибири. И здесь на память опять приходит перестроечная эпоха. На фоне растущих социальных проблем люди стали верить во всё подряд. Появились Аллан Чумак, заряжавший кремы с экранов телевизоров, и Анатолий Кашпировский, который с тех же экранов лечил все болезни движениями рук. Поразительно, но в те времена появились курсы мистики не где-нибудь, а в НГУ. Какие-то шарлатаны объясняли докторам и кандидатам наук, как по фотографии узнавать – жив человек или мёртв. И некоторые учёные этому верили.
Вообще это интересный феномен революционных и переходных эпох, когда отменяется одна идеология, но её место занимает не противоположная, а вдруг возрождаются средневековые суеверия и мистика. Так было и в 1917 году, и на исходе Перестройки.
– В 90-е годы таким мистическим объектом, насколько помнится, объявили тело Ленина. Дескать, достаточно его вынести из Мавзолея и похоронить по-христиански, как жизнь сразу же наладится.
– Да, это из той же серии. Для этого надо вспомнить советскую эпоху, когда наряду с тем Лениным, который участвовал в революционных событиях 1917 года и потом руководил нашей страной, существовал мифологический образ Ленина. Он был не только великим вождём и учителем, творцом Октябрьской революции и создателем первого в мире социалистического государства, но и героем многочисленных анекдотов, таким картавым бодрячком, который суетился и заботился о революции. Самое интересное, что это представление о нём породили художественные фильмы, снятые в сталинскую эпоху. Примерно таким он и представлялся массовому сознанию.
– А ещё с бревном и детьми.
– Бревно, конечно же! Это событие было не только в учебниках истории, но и на разных картинах и марках. Причём, сразу в нескольких версиях – где-то он нёс бревно, стоя впереди товарищей, где-то – сзади. А на некоторых изображениях – вообще чудо-богатырь Ленин в одиночку тащит бревно по Красной площади. А что касается детей, то все мы воспитывались на таких книжках, как “Кот Васька” или “Общество чистых тарелок”: там Ленин играл с детьми и придумывал всякие затеи.
– В последние годы вы активно занимаетесь изучением исторической памяти. А как выглядит революция в современном массовом сознании?
– Конечно, когда мы смотрим из нашего исторического далёка, через 50-100 лет, мы видим более объёмную картину. Во-первых, становятся доступны разные документы, исторические источники, мы можем сравнивать позиции сторон. Современник видит только часть фрагмента картины, большую или меньшую, в зависимости от своего положения и доступности информации. Но в целом оценить картину, а особенно последствия можно только отойдя немного на расстояние. Сейчас мы можем, допустим, 90-е годы оценивать немного со стороны, хотя тоже живём в рамках каких-то мифических представлений об этом времени. “Лихие девяностые” – вот типичный образ того времени.
Но они были не совсем такие, как мы себе их представляем. И застой – идеализированный образ. Сейчас сильно нарастает ностальгия по советскому прошлому. Считается, что там было всё – бесплатная медицина, бесплатное образование. Всё то, чего нам сейчас не хватает – социальные гарантии и так далее. И действительно – было. Но мы забываем о том, что было и другое : блат, дефицит, ограничения на выезд за границу, привилегии для партийной элиты. Существовала, например, большая разница между уровнем жизни в Верхней зоне и остальным Советским районом, не говоря уже о Бердске. Для учёных сделали столы заказов, а из того же Бердска сюда приезжали трудяги за колбасой. Рабочие возмущались: мы строим социализм, а у нас нет мяса? Мы на картошке сидим, а рядом Академгородок, где всего в достатке. Это тоже – “золотое советское время”. С одной стороны, понятна забота об учёных, предоставление им больших жизненных благ, возможностей для занятия наукой, с другой – социальное расслоение, неравенство, которое вызывало возмущение людей.
Если говорить о революции, в Советские времена была концепция, которая называлась “Красный Октябрь”. Февральская революция выглядела лишь предпосылкой Октябрьской, и все события, которые происходили между февралём и октябрём, изображались лишь как подготовительные этапы к Октябрьской революции. Но характерно, что Февральская революция была зримой для жителей России и нашего города. Буквально два дня – и страна преобразилась. Всё, связанное с царской властью, стало исчезать. Появились красные флаги, митинги на улицах и так далее. Даже в деревнях это было заметно. Октябрьская революция в этом смысле оказалась незамеченной. Кроме столиц, где было что-то известно, в Новониколаевске, в лучшем случае, были слухи о том, что “что-то произошло в Петрограде, большевики захватили власть”. Что, как – особо непонятно, зрительно ничего не поменялось. В то время продолжали нарастать продовольственные трудности, топливные, дров не хватало, осень надвигалась, цены росли, словом, возник целый комплекс таких проблем. А Октябрьская революция за Урал переходила медленно, в Тобольске, например, ещё в марте городская Дума хозяйничала, а в нашем городе власть поменялась в январе. Вспомним также и то, что в первые годы после революции праздновалась годовщина именно Февральской революции, и только с начала 1920 годов стал разрабатываться ритуал Октябрьской революции, а Февральскую праздновать перестали.
Если мы говорим с исторической точки зрения, Октябрьская революция, безусловно, более значимое событие, поскольку она оказала влияние на всю международную ситуацию. Февральская – значимое событие для России: 300 лет монархия существовала и -- исчезла вмиг. Безусловно, это грандиозное историческое событие, хотя полюса оценок могут быть разными.
– Как дальше трансформируются представления о революции?
– В Советские времена, например, исчезают из истории те или иные ключевые персонажи. Так, исчез Троцкий, хотя он был председателем Петросовета, а это ключевая роль, потом он исчез из истории Гражданской войны и так далее. Фигуры стали постоянно исчезать с этой доски, и, в итоге, осталась одна пустынная схема, которая менялась в соответствии с некоторой заданностью: борьбу вёл передовой класс, которым (как и всеми остальными событиями) руководил Ленин.
Конечно, упоминались некие противники, в том числе Временное правительство, которому – “никакого доверия”, но только схематично. У Февральской революции были другие лидеры, не Ленин. Но как они думали, как видели перспективы революции – не рассказывали советским людям. Понятно, что до октября 1917 года в самой революции не было определённости. Были возможные альтернативы, разные партии предлагали свои схемы того, как дальше жить, что делать: сохранять буржуазный парламент либо ещё что-то предпринимать. Но в концепции “Красного Октября” всё лишнее было попросту вычеркнуто из истории.
– Я смотрела интервью с Керенским, он говорил, что все было у Временного правительства, и вообще в стране, хорошо, пока непонятно откуда не взялся этот Ленин. Абсолютно серая фигура, никто о нем ничего не слышал…
– Ленин появился на исторической сцене в апреле, хотя он очень внимательно за всем следил из-за рубежа. Кстати, и представления 1990-х годов, когда стали дискредитировать Ленина, совпадают с этой точкой зрения. Когда стали говорить: он сидел себе в эмиграции, был оторван от отечественной реальности, истории российской не знал и придумал себе какой-то переворот, шантажировал своих сторонников, вынудил их захватить власть, а что дальше с ней делать он не знал, опыта управления не имел, это привело в итоге к Гражданской войне. И это тоже – миф.
Понятно, что в июле и даже в сентябре 1917 года никто и думать не мог, что произойдёт Октябрьская революция. Мы и сейчас не знаем, что произойдёт у нас через два месяца, это трудно предположить и рассчитать.
Если мы смотрим глазами современников, то показательна история, когда Ленина объявили германским шпионом. Дескать, проехал через Германию в запломбированном вагоне и теперь ведёт агитацию против войны по заданию немецкого правительства. Но характерно, что те, кто воевал, уже устали от войны, население от неё устало, и антивоенные лозунги хорошо воспринимались массами.
Но понятно, что для Временного правительства и тех же кадетов, которые выступали за войну, выйти из неё, прекратить войну с немцами, было предательством интересов России. Ведь тогда её называли не империалистической, а Второй Отечественной. И эту позицию многие поддерживали! После Брестского мира не случайно произошёл сильный раскол даже в правительственной коалиции, куда входили левые эсеры и многие сторонники большевиков, до Брестского мира поддерживающие их. После его заключения большевиков стали считать предателями.
И вот, возвращаясь к Октябрьской революции. По советским учебникам получалась такая схема: некий класс большевиков выбрал путь революционной борьбы, они заранее знали о результатах, и это был правильный путь. Все остальное было неправильным и ложным. Эта схема вошла в учебники истории. Причём, если даже почитать советские учебники, выясняется, что Ленин в то время внимательно следил за событиями и давал им оценки. Я в 1990-е годы взял ленинские труды и изучил его оценки событий февральской революции, а также событий между февралём и октябрём и Гражданской войны. Оказалось, в целом они давали хорошую картину событий тех лет. Ленин показал динамику, противоречия и сомнения, альтернативы и так далее. Но всё это благополучно забыли, Ленина превратили в некую икону, нарезали из него цитат и с огромным пафосом стали цитировать. Если почитать любой советский учебник, особенно брежневского времени, про Великую Октябрьскую социалистическую революцию, там больше пафоса, чем фактов и анализа. Это и отучало советских людей думать, они стали воспринимать данные исторические события без критики.
Первый мощный удар по советской концепции “Красного октября”, по двум символам Октябрьской революции – “залпу Авроры” и “штурму Зимнего”, пришёлся на годы Перестройки, когда начали публиковать документы и заполнять белые пятна истории. Стали доступны многие источники, которые воспринимались как некое откровение, поскольку критически читать людей отучили ещё в советское время. Того же Деникина, “Очерки русской смуты”, о том, как большевики разваливали армию.
Для историка мемуары генерала Деникина – это обывательский взгляд на события. В принципе, там ничего антисоветского не было. Напротив, он показывает, как развалилась армия и власть. Если бы в советское время издали его мемуары с хорошими историческими комментариями, насколько бы обогатилась историческая наука! Во время Перестройки публиковали мемуары и других белых генералов, и стали известны их разные оценки происходящего. Все это воспринималось “на ура,” и концепция-схема Красного октября стала разрушаться. Февральская революция стала доминировать, а трактоваться она начала, особенно в 1990-е годы, как отступление от линии на демократическое развитие России.
Дескать большевики прервали нормальное развитие страны, которое было заложено Февральской революцией. Но по понятным причинам эта схема долгое время держаться не могла, потому что у нас в стране очень быстро менялась сама политическая ситуация. В 90-е годы все бытовые события, продовольственные трудности, всё, что происходило в те годы, не настраивало людей на восприятие перемен как демократических. В итоге, в начале 2000-х годов уже зримо стала нарастать ностальгия по идеализированному советскому прошлому. И наряду с этим стали востребованы “патриотизм” и “государственность”. А также РПЦ стала претендовать на роль главного арбитра в оценке исторических событий. Для неё, например, любая революция – это зло. А особенно революция 1917 года. Ведь большевики закрывали церкви и ценности отнимали. Но мы забываем о том, что основная масса населения в годы революции от церкви отошла. Обряды соблюдали, а церковная идеология не воспринималась. Это произошло из-за того, что церковь в народном сознании очень плотно была связана с государством, с царской властью и с Распутиным.
– А как церковь была связана с Распутиным? Ведь он же был, скорее, юродивый, из секты хлыстов?
– В данном случае мы говорим про явления массового сознания, не исторических фактов, а восприятия этих событий современниками.
А поскольку в то время церковь не пользовалась популярностью в массовом сознании, большевистский декрет об отделении церкви от государства не вызвал никакого отторжения, возмущения. Принят так принят. И изъятие церковных ценностей на фоне тех трудностей, которые творились, собственно говоря, было явлением, которое прошло мимо массового сознания.
Для современной церкви большевики и Ленин – это абсолютное зло. Но самое интересное, её отношение к Сталину, который, с одной стороны, вернул патриарха, а с другой – репрессировал многих церковных деятелей, и не только. Понятно, что эти пласты восприятия могут не совпадать. И в этом контексте идёт очередная мифологизация революции и Сталина. Какому Сталину ставят памятник и из-за какого Сталина идёт борьба? Не того, который создал Гулаг и устроил массовые репрессии. А того, при котором была побеждена коррупция, проведена индустриализация, страна развивалась, победили в войне. И, собственно говоря, Октябрьская революция тоже как попытка установления социальной справедливости возрождается в очередном витке мифов.
С другой стороны, большевики ведь начали восстанавливать государственность, которая разрушалась в годы Гражданской войны. Это теория сменовеховцев, и она была опять воспринята официальной пропагандой. В результате в официальной пропаганде появляется новый образ – Великая Российская революция.
Для историка смысл этого образа достаточно прозрачный. Коль скоро мы никак не можем революцию убрать из исторической памяти, нам надо её спрятать, утопить её реальные исторические предпосылки в череде второстепенных фактов.
– То есть, по сути, вся история – это мифотворчество?
– Да, конечно, история по сути переписывается каждым новым поколением. И не только потому, что появляются новые источники и новые концепции, объясняющие события тех лет. Мы смотрим в прошлое каждый раз из настоящего. И проблемы настоящего часто меняют ракурс рассмотрения. Но есть и сознательное мифотворчество, та же “Великая Российская революция” – сознательно конструируемый миф.
– А на взгляд историка, Октябрьская революция действительно была нужна? Февральская-то понятно, назрела. А Октябрьская была насажена искусственно или исторически необходима?
– У каждой революции, в том числе и у Октябрьской, были свои исторические предпосылки. Если бы Временному правительству удалось решить задачи, стоящие перед страной, никакой Октябрьской революции бы не было. На это обращал внимание и Ленин. Временное правительство не решилось выйти из войны, кроме того, не решило аграрный вопрос и обеспечение страны продовольствием, топливом и так далее.
– Может быть у них просто было мало времени для этого?
– Времени у них было достаточно, другое дело, что они не смогли эти задачи решить. Ленин однажды заметил: если бы столыпинские реформы прошли успешно, не понадобилось бы никакой революции. Но этого не произошло, потому что в них изначально было заложено противоречие. В Февральской революции тоже были заложены разные возможности. Если бы они передали власть Советам, созвали Учредительное собрание, прекратили войну, а землю передали крестьянам, ни о какой Октябрьской революции речи бы и не было. Но нерешённые задачи пришлось решать в октябре. И с этим надо считаться. Революции не делаются искусственно, искусственно можно сделать только переворот - сменить одну правящую группу на другую. А революция – массовое явление, она затрагивает миллионы, это глобальный процесс, который имеет свои предпосылки. Не секрет, что, допустим, когда отменили крепостное право, революции не возникло. Хотя также были предпосылки. Революционная ситуация была, об этом писали не только Ленин, но и социолог Питирим Сорокин, и другие. Но в те годы она не переросла в революционную смуту, а в 1917 году – переросла. Значит, назрела.
Беседовала Елизавета Садыкова,
фото из открытых источников
Обратная связь