В первой части своих записок (см. «Бумеранг» №31) я поведал о том, как мы, друзья-охотники, основали собственную охотничью базу, и какие горизонты для нас при этом открылись. Я также познакомил читателя с Егором Васильевичем Прудниковым, по факту нашим «штатным сотрудником», настоящим кладезем охотничьих историй. Он оказался удивительным и великолепным рассказчиком и настоящим товарищем по охоте. Его истории, которые мы окрестили «байками», всегда содержали нечто поучительное и в то же время юморное. Между собой мы именовали его «Дед Мазай», но обращались к нему только уважительно «Василич».
В конце ноября на базе состоялось открытие нашего первого зимнего сезона охоты в качестве собственников охотничьей базы. Мы приехали опять вшестером на нашем УАЗике, который считали почти вездеходом. С ночевкой решили не рисковать, мало ли что, поэтому выехали в 4 часа утра. Задержались на базе только чтобы переодеться, и – скорее на охоту: день-то уже совсем короткий. Погода расчудесная, подморозило, снега мало, так что обошлись без лыж. Как молодые козлики резво выскочили из машины, сделали по нескольку гимнастических пассов и стали совещаться: с какого колка начать, где номера для стрелков ставить, как лучше двигаться загонщикам и, наконец, кто идет в первый загон, а кто – на номера. Покончив с самой ответственной частью, приступили собственно к охоте. В этот раз я оказался в команде загонщиков. Этим охотникам предстояло начинать с ближнего края колка, то есть идти пешком недалеко. На «номера» ребята переехали на машине на дальний конец колка. Без особых споров разобрались с порядком действия загонщиков, точнее, с их маршрутами. Конечно, для колка таких размеров и загонщиков, и стрелков-номеров маловато, но что поделаешь, сколько есть, столько есть – больше взять негде.
В зимней охоте я всегда любил первые часы, пока охота еще не началась. Природа спит в своем пустынном великолепии, в душе сплошная благодать и чувство какой-то всеобъемлющей свободы. Нет, не свободы даже, а воли, «вольницы». Тишина какая-то неестественная даже. Восток начинает светлеть, затем розоветь. Наконец, раздается где-то стук дятла: проснулся, суконец, есть хочет наверное. На дальнем конце колка сороки затрещали: это кто-то из номеров неудачно встал на место, неосторожно – потревожил сорок. Ну что же, пора начинать нашей команде загонщиков.
Этот первый загон оказался неудачным, взяли только одного ушастого, а ребята на номерах видели еще троих, убежавших поперек колка. Да, маловато стрелков. Для второго загона определили соседний колок, чтобы меньше было пустой ходьбы. Я выбрал место для своего номера на перекрестии двух троп. Дело в том, что с самого начала зимы зайцы стараются создавать «стационарные тропы» – дороги, по которым они совершают свои основные перемещения. Зачем им эти тропы – нам неведомо, но они стараются их «ремонтировать» после снегопадов, ежедневно углубляют и утрамбовывают, так что к концу зимы эти тропы выглядят как глубокие траншеи.
Вот вдали послышались крики, завывания, песни – кто во что горазд, лишь бы вспугнуть зайчишек. Почти сразу на меня выскочил белый зайчишка и сел боком, чтобы оглядеться. Недолго думая, я выстрелил, пушистик упал, а в душе у меня вдруг закралось чувство вины перед ним: был теплый черноглазый пушистик, а по моей воле стал неодушевленным «трофеем». Но это быстро прошло, охота есть охота. Справа и слева также стреляли. «Надеюсь, успешно», – подумал я и оказался прав: на каждом номере взяли по одному косому.
А потом – как отрезало. Сделали ещё три загона впустую. Видимо, держатся зайцы ближе к полям. Попили чайку, передохнули и решили проверить свою гипотезу, переехали к почему-то не перепаханному кукурузному полю. Оно выглядело забавно. Поскольку снега мало, то жнивье походило на щеки алкаша: все в «щетинках» от срезанных стеблей. Сделали загон – взяли еще пару. Верно говорят: «дорогу осилит идущий». Другими словами, норму- минимум, то есть по одному экземпляру на нос, мы выполнили, пора и честь знать. А потому решили больше не охотиться. Вернулись на базу, а там уже наш любимый сторож Дед Мазай. Мы искренне обрадовались встрече. После радостных приветствий обратили внимание: печь натоплена, чайник шипит, в избушке тепло.
– А я сегодня тоже сезон открыл, раненько утром одного зайчишку ходом взял. Он ночью на жнивье кормился, да поленился в лесочке спрятаться. Тут и я со своей верной железякой. Рука у меня еще твердая, глаз зоркий. Он немного зазевался в дреме. А я не сплоховал. Так что я вас картошечкой со свежей зайчатинкой угостить хочу.
С этими словами он водрузил котелок на стол, по комнате разлился аромат жаркого с добавкой каких-то для нас непривычных трав и кореньев. Дело хорошее, пришлось на его угощенье отвечать городской закусью и «Старорусской».
Пообедали с аппетитом, дедово блюдо очень понравилось. Сытые и довольные мы приступили к задушевным беседам. Гомер сказал бы о нас: «Когда пищею глад утолили».
– Василич, когда это ты успел и как? – полюбопытствовал Ваня Викторов. – Не спал, что ли?
– Да почему не спал, проще простого: встал пораньше, ходовую охоту свою завершил еще в сумерках: задремал зайчишка на опушке. Зайца ободрать да выпотрошить – пара часов, с картошкой потушить – еще пара. Никаких специй не надо, зайчишки уже давно молодой кустарник пользуют, потому что кора у него нежная, да и травки разные. Так что мясо у зайцев вполне ароматное, и даже – очень и очень.
– А кого тебе еще доводилось брать зимой? – это уже Толик Страхов.
– Всё бывало, зимняя охота интереснее осенней. Косачей брал, куропаток. Это все ходовой охотой. В молодости я горазд был на ходьбу по буеракам, выносливый до невозможности. Меня даже мои друганы прозвали «сохатым», потому как быстро набираю ход и подолгу могу держать хорошую скорость, хоть на лыжах, хоть без лыж. Сама по себе охота зимой тяжелее намного, каждый день с непривычки очень трудно выносить. Но и здесь бывают веселые случаи.
– Вот я и говорю, – продолжил Дед Мазай беседу, – на охоте и зимой всякое случалось. Один раз меня косуля чуть не затоптала.
– Как это? Что за чепуха! – удивился Виктор.
– Дело было зимой. Мы с кумом решили зайчишек погонять. Поехали на подводе – это лучше, чем на машине: не пугает зверье. Да и нет у нас кумом машин, – Василич рассмеялся. – Подъехали к колку. Слышим, там загон идет. Это когда часть охотников стоит вокруг колка на номерах, а другая часть гонит зверье с шумом. Ну и решили мы с кумом «скрысятничать», чужих зайчишек прибрать, то есть.
– Это как это «чужих» прибрать? – не удержался Толик.
– А так. Колок очень большой, просветы между номерами огромные, можно встать в промежутках между номерами и ухватить зайчишку, которого загонщики подняли. Мы и встали в одном из таких просветов. Нехорошо конечно, но не очень. Я умудрился встать перед густым кустарником, метрах в десяти. А загон идет! И вдруг на меня из этих кустов в облаке снега с треском вылетает что-то крупное, рыжее – явно не заяц. Я оторопел, забыл про ружье, думаю: что это? Пока раздумывал, это ОНО пролетело мимо, даже снегом меня обсыпало. Стою, переживаю от волнения. Тут загонщик появляется:
– Ты косулю не видел?
– Видел, чуть меня не затоптала, – мигом сообразил я.
– А чего не стрелял?
– Так лицензии у меня на косулю нет, – слукавил я (не признаваться же, что я просто растерялся). Мужичок этот пробурчал что-то не очень печатное и вернулся в чащу.
Мы весело посмеялись над рассказанной Дедом историей.
Куропатка, косачи
– Вот я и говорю: на охоте и зимой всякое бывает. Вообще-то зимой я почти всегда один охочусь, иногда Тарзанку беру, но когда снег большой, жалею пса и дома оставляю. Поэтому у меня почти всегда ходовая охота, трудная теперь уже очень, больше одного дня не могу охотиться ходом – медленно в себя прихожу. Но зато при ходовой охоте и встреч с различной живностью у меня побольше, чем у вас.
Раз поутру набрел на семейку белых куропаток. Задремали, бедолаги, и не заметили меня вовремя. Я несколько минут наблюдал за ними, затем кашлянул – и ой, как они поднялись! Штук десять, наверное. Парочку выбил, а больше уже никак, двустволка у меня всего. Да больше мне и не надо: похлебки нам с Тарзанкой хватит на пару дней, и ладно.
А вот с тетеревами, у нас их больше косачами зовут, было очень даже интересно. А косачами их зовут по той причине, что у «мужиков» ихних к весне брови красные набухают, даже глазам мешают. Это они к дракам за самочку готовятся. Вот дурни: они такие красавцы, а она серенькая, невзрачненькая. А эти дерутся, только перья летят, как бойцовские петухи – их по телеку показывали. Да, так вот, о моей охоте. Дело было ближе к весне, снег уже был очень и очень глубокий, так что на лыжах даже было не очень легко. С вечера небольшой снежок был, пушистенький. Набрел я на небольшую полянку среди березок, полянка как полянка. Но приметил я посередине этой полянки небольшие дырочки-«продыхи» – это косачи проделывают. Они вечером падают в сугроб с окрестных деревьев, проползают там немного и остаются на ночевку. Лунки обычно хорошо снегом ровняет, а от их дыхания остаются «продыхи». Да, подкрался я к этим «продыхам» поближе, метров на двадцать, а они услышали все же хруст снега и стали взлетать. С таким шумом взлетают: и то, надо же им пробить слой снега, да и снег с крыльев отряхнуть, да и скорость быстро набрать. Гвалт поднялся, шум невообразимый. А взлетают все-таки не все разом, а по очереди: то один взлетел, то пара-тройка. Штук пятнадцать их было. Я смог только пару взять, но и это хорошо. Нам с Тарзанкой хватит.
Охотничьи байки под хорошую закуску идут нескончаемой чередой. От куропаток разговор к другой живности перекинулся.
– Всякое на охоте случается, на любой охоте главное – везение. Скажем, с лисами мне вообще всегда не везло. Первый раз – так прямо анекдот. У моего соседа есть старенький, списанный в автохозяйстве УАЗ – 469. Пару лет он уже был не на ходу: все руки не доходили у Алексея. А тут сын Володя вернулся из армии и вдвоем они одним махом привели машину в чувство. И решили мы опробовать ее по снежному насту, благо зима была малоснежная. Поехали вчетвером: Алексей, Анатолий, его свояк Володька и я. Охотиться не собирались, но ружья все же взяли. Непонятно, зачем? Затем: а вдруг! На всякий случай.
День выдался чудесный: легкий морозец, солнце яркое, ласковое, ветерок почти не чувствуется. Машина наша урчит весело, без особого труда разрезая целину. Да и наст этот сантиметров 15-20, то есть пустяковый. Один колок проехали, другой. Нет, все же взыграл азарт охотничий:
– Давайте пару загончиков сделаем, – говорю я.– Может, зайчишку или косача поднимем.
– Да ну, какие это загоны: пара на пару, смех, да и только. Колки-то вон какие огромные, – возразил Толя.
– А что? Давайте вот по тому маленькому колку с низинкой пробежимся, – поддержал меня Алексей.
Так и порешили. В загон выпало мне идти с Володькой, начинать от ближней к нам опушки, метрах в сорока от колка. А стрелки уехали к дальнему краю колка. Наконец вдали хлопнули двери машины, и минут через пять, когда номера, уже встали на места, мы двинулись к опушке колка. Колок интересный, по кругу заросли кустарника, а посередине у него оказалась болотинка с кочкарником. Но день, видимо, был не мой: первый раз в жизни упал на охоте. Шагнул не осмотревшись, зацепился правой лыжей за снегом занесенную ветку и упал.
Лежу в снегу, барахтаюсь, никак не могу встать. Неудобно: и руки в негу тонут, и ноги, не могу найти никакой опоры – беспомощен. Беда, одним словом. Вдруг краем глаза вижу: прямо передо мной нарисовалась лисица – здоровенная огневка. Метров сорок между нами. Стоит она и на меня смотрит. Я замер, конечно, не дышу. Эх, ружьецо бы сейчас снять со спины! В загоне мы ружья всегда за спиной держим, так охотничья безопасность велит. И ведь что интересно: как только встретились мы с нею взглядами, она поняла – я ей сейчас не опасен. Наверное с полминуты мы с ней в гляделки играли: кто кого пересмотрит. Наконец она понюхала воздух и – спокойно направилась прямо ко мне, чтобы обойти кочку слева от нее. Метрах в двадцати она снова остановилась. Я слегка шевельнулся: прыжок влево, и – только ее и видели. Но это был день и не ее. Далеко слева прозвучал дуплет. Это Володя не сплоховал.
– Да, с лисами всякие бывали случаи, – поддержал разговор Валера.– В молодые годы мне несколько раз удавалось взять лису. Очень умный и даже хитрый зверь. Лису добывать лучше в одиночку, ходовой охотой. Шумные ватаги только пугают этого осторожного зверя. А мне очень хотелось лису добыть. И я стал ходить в поля за Искитимом, прихватив бинокль и надев белый балахон, разумеется. Частенько пустым возвращался, иногда удавалось косого подстрелить, но это случайности, специально я не тропил зайчишек. А однажды подстрелил зайца-русака, они развелись там недавно. Огромный черт, раза в два больше наших беляков, если не в три. Метель небольшая поднялась, я увидел его и не сразу сообразил, что это такое. И только когда он побежал, я опомнился и выстрелил в угон. Так вот, о лисицах. Особенно запомнилась моя первая лиса. Подъезжаю к полю, переоделся, встал на лыжи, прошел с километр, посмотрел в бинокль: точно, лиса мышкует. Мышкование – целая процедура. Полевые мышки кормятся семенами растений и трав, для чего они выходят из своих норок и отыскивают подходящий случаю обед. Иногда они проделывают целые галереи под снегом, не выходя на поверхность. При поисках корма эти зверьки время от времени попискивают, чем выдают свое местонахождение. По этим признакам, да еще плюс запах мышки, лисица находит свой обед. Наблюдать мышкование лисицы – это действительно увлекательное зрелище. Она тщательно прислушивается, принюхивается, иногда даже слегка взрывает снег. Затем высоченный прыжок вверх, метра на полтора, пожалуй, и – стремительное вертикальное падение вниз головой, чтобы поглубже пробить снежный покров. Но далеко не всегда все кончается ее победой, чаще все это попусту. И чтобы утолить голод, охотиться ей нужно долго и старательно. Я несколько минут наблюдал за действиями лисицы, незаметно сокращая расстояние между нами. Она так увлеклась, что долго не замечала моих передвижений. Когда она заметила меня, между нами было метров сорок – хорошее расстояние для выстрела. Она замерла на мгновение, но этого мне оказалось достаточно. Супруга носит зимнюю шапку до сих пор.
Так мы неожиданно узнали, что и среди нас есть отличный рассказчик – Валера Румянцев.
Волки
– Василич, а с волком тебе не доводилось встречаться? – неожиданно спросил Вадим. – Что о них сказать можешь?
– В наших краях волки практически не водятся. Я всего пару раз следы волка видел, видно, проходил куда-то. Следы интересные: крупные, с отчетливыми коготками и ровной цепочкой, как по линейке нарисованы. А вот в охоте на них довелось поучаствовать. Даже и не в охоте, а в их варварском истреблении. В те годы власти приняли политику массового истребления волков. Тогда, парадокс, ещё одна коммунистическая страна – Китай также тотально истребляла воробьев. Все это для сохранения продуктовых подушек наших государств. Свояк мой из Колыванского района рассказывал, как они целой бригадой на волков выезжали в конце зимы. Сильные снегопады прошли, и дорогу к трассе пробили бульдозерами, так что получился «жёлоб» с крутыми краями. И надо же, в сумерках они на своем ГАЗ-66 в этом желобе неожиданно догнали стаю из шести волков. Шофер не растерялся и задавил их всех. А что, задание выполнил. Шкуры сдал, премию получил – так было положено. Но это же не охота. Убийство это. Я после его рассказа про волков много прочитал интересного. Это прямо-таки своя цивилизация.
– Василич, расскажи подробнее, – охотники оживились.
– Ну вы знаете, что волки живут стаями. На самом деле стая – это семья, живущая с детьми и пожилыми родственниками. Все функции в семье жестко распределены: кто ведает материальным обеспечением, кто обязан обучаться, кто приглядывает за неокрепшей молодежью. За молодняком смотрят как и у людей – старики, то ли дедушки с бабушками, то ли дядья с тетками. Не скажу – дедушки. Я все это узнал из книги Фарли Моуэта о жизни канадских волков «Не кричи: "Волки"». Он прожил продолжительное время рядом с семейством этих удивительных животных, изучая их нравы. Очень и очень интересно. Да и вообще: жизнь животных поучительна. Охота оправдана только для пропитания, потому что мир так устроен. Я начал понимать, что охота для удовольствия – это игра, безнравственная игра.
– Ну, Василич, ты и загнул, – не согласился Димка, – что же выходит, мы все занимаемся богопротивным делом?
– Выходит так. Так с молодости обучены были.
– Но переучиваться уж очень как непросто!
– Да не переживай ты. Жизнь – она научит и куличики печь, как говаривала моя бабушка. Только на охоте ты свой азарт придерживай – это и будет первым шагом отхода от охотничьей забавы. А любовь к природе – она останется. Вот у моего приятеля сын из охотника преобразился в потрясающего фотохудожника. Его работы можно увидеть на разных выставках, даже на международных.
– Вот ты спрашивал, на кого еще я охотился... Раз мой сосед Николай позвал меня на охоту на белок. Ему выдали лицензию на зимнюю охоту. Он охотником был серьезным, всю жизнь лаек держал породистых, выставлялся с ними, иногда даже призовые места отхватывал. Вообще-то обычно таких лицензий не выдавали, но последний его пес Саян, чемпион области, готовился к союзной выставке, поэтому поднатаскать его на природе было желательно: победа на выставке – дело чести областного клуба собаководства. Мы отправились на базу в Нижней Каменке. База оказалась уютненькой: в комнате, где мы поселились, была прекрасная беленая печка, дров на улице – сколько хочешь. Коля мой приготовился основательно: на две недели только пельменей взял чуть ли не тысячу штук, да рыбы мороженой Саяну. Ну а я поскромнее, тушенки взял десяток банок и прочей снеди: колбасы, сала, хлеба наморозил несколько булок. Одним словом, с материальной частью у нас все оказалось очень хорошо, дело за удачей. Дело было в декабре, снега еще не очень много, собака может еще работать долго.
Утром вышли в лес, пошли курсом, подсказанным егерем: по его словам, в том краю белки встречались чаще всего. У белок, как и у грибов, нет строго определенных мест обитания: где сложился наиболее урожайный год, там они и держатся. Через час ходу наш герой Саян вдруг напрягся и стал оглядываться на нас. Лайки обладают уникальной способностью чуять белку на дереве, охотники называют это «верхним чутьем». Собаки других пород даже не пытаются искать добычу наверху, а эти ищут, да еще с каким азартом! Коля отпустил его с поводка, Саян бросился к ближайшей сосне и стал очень аккуратно лаять. Именно – аккуратно. Мы остановились и замерли. Через некоторое время наверху послышалось звонкое «цоконье». Это белка выражала свое недовольство собакой. Приглядевшись, я заметил на толстой ветке посередине кроны сосны светло-серый комочек. Белка! Диалог охотника и дичи разгорался, обе стороны начинали терять терпение. Я неосторожно переступил лыжей, хрустнула ветка – белка мигом взлетела наверх и пошла от нас по кронам деревьев, «верхами», как говорят охотники. Саян попытался ее преследовать, но Коля вернул его.
– Он за ней может убежать на несколько верст, – пояснил он, – и никакой пользы нам от этого не будет.
–А что же нам теперь делать? – спросил я.
– Очень просто, все повторить сначала: нам идти, Саяну искать и облаивать белку. А нам стрелять ее. Не то, чтобы нам эта белка нужна, а собаке нужен заслуженный приз: поработал – получи, да еще принеси и подай хозяину.
Но до самого вечера белок нам более не попадалось. Вернувшись на базу, мы посетовали егерю на неудачный день.
– Стало быть, белка сдвинулась в сторону гривы, это километров пять пустой ходьбы. Ладно, помогу вам. Утром подброшу на снегоходе. А как же, вдруг выяснится, что я чемпиона страны помогал готовить, – пошутил он.
Несколько дней мы занимались тренировкой будущего чемпиона, егерь подвозил нас в разные лесные массивы, и только в одном мы поохотились удачно: взяли семь штук, но главное – вдоволь налюбовались работой Саяна. Он как бы понимал, что с белками общаться нужно деликатно, облаивал их осторожно, не яростно. Как мы поняли, он ставил перед собой задачу привлечь внимание белки к себе, чтобы она не реагировала на наши передвижения. И ему это всегда удавалось. Он использовал самый разный арсенал средств: то лаял, то вдруг прекращал лай и начинал что-то сосредоточенно искать под сосной, якобы не обращая на белку внимания. А она не одобряла действий Саяна, звонко цокала на него, дескать – отвяжись, уходи. В пылу такого недружелюбного диалога она нас не замечала. Короче говоря, мы любовались работой Саяна. Ну, а конец этой игры всегда один: выстрел и серенькая тушка белки в зубах Саяна, которую он с гордостью и удовольствием и приносит Николаю. Вот такая трагичная история. Жаль белочку, но нам нельзя не стрелять, потому как Саян не поймет и не одобрит: всякая работа должна быть оценена. За десять дней мы взяли два десятка белок, всю добычу оставили егерю.
Мы с интересом выслушали эту байку Деда Мазая и вдруг поняли, почему пушнина, даже беличий мех, так высоко ценится.
Почти каждую неделю отправлялись мы на свою базу «зайчишек погонять». И всякий раз нас встречал Дед Мазай с протопленной печкой и шипящим чайником. Но однажды неожиданно Василич занемог, слег, попал в больницу. И стало на базе одиноко и грустно. А тут еще и Толя Страхов попал в аварию, транспорт, надёжа наша, сильно пострадал. Ваня с Володей уехали на заработки на Севера, кажется в Норильск. У Гены Степаненко вдруг случился инфаркт. Короче говоря, банда наша охотничья рассыпалась. Так печально закончилась история нашей частной охотничьей базы, а с нею закончились и столь милые сердцу байки Деда Мазая.
Обратная связь