Есть темы, к сожалению, бесконечно злободневные. Одна из них – болезненные зависимости. Сегодня мы говорим с известным писателем, а ранее – наркологом, стоящим у истоков антинаркотической службы НСО, Борисом Тучиным. Судя по нашему разговору, мало что изменилось в лучшую сторону в отношении алкоголизма и наркомании за десятки лет.
Не порок, а болезнь
– Борис Иосифович, почему вы решили стать наркологом? Не думаю, что это была популярная профессия в советское время…
– Студенчество мое проходило в Томске, где я общался с томской богемой. Это были люди талантливые, однако – очень много пившие. И на моих глазах они помаленьку, незаметно для меня, неподготовленного тогда человека (и для себя самих!), опускались. Меня это очень волновало, трогало, но я не понимал, в чем дело.
Только позже, как врач я осознал, что это была болезнь. А сначала алкоголизм относили (в СМИ тоже) к порокам незабвенного капиталистического прошлого, которое мы все осуждали. И клинику нам особенно не преподавали.
Понимание алкоголизма как болезни, зависимости пришло в медицину в середине 50-х годов XX века, но воспринималось (и некоторыми воспринимается до сих пор), с долей скепсиса.
Сам алкоголизм известен столько, сколько человечество себя помнит. И описан он в мировой литературе с Античности и продолжает описываться (а порой и воспеваться) во всех видах искусства. А вот про зависимость как таковую, принятую в качестве патологии ВОЗ, первоначально говорилось в отношении к изобретенным во время Второй Мировой войны и после нее так называемым транквилизаторам.
И когда мы соотнесли состояния при токсикомании и алкоголизме, увидели подобие клинических картин, все стало ясно. А поскольку у меня была некоторая подготовка к пониманию данной проблемы из студенческого опыта, мне все это далось абсолютно без напряжения.
Я начал работать наркологом после создания антинаркотической службы, точнее, воссоздания ее из периода 20-х годов. Возродившаяся вновь как самостоятельная, но так или иначе причастная к психиатрии, служба, а именно – психиатрия-наркология, ориентированная на так называемую промышленную наркологию, начала работать в 1974 году. Одним из главных направлений у нас считалось открытие наркологических пунктов на промышленных предприятиях.
Служба создавалась в экстренном порядке и врачей готовили также, тем более, учителями были люди, прошедшие фронт и повидавшие всякое.
– Алкоголизм – это своего рода суицид? Человек потихоньку себя убивает, ведь так?
– Но не всегда это чувствует. Одна из особенностей данной патологии состоит в утрате критики к своему состоянию. Окружающие видят, что человек погибает, а ему кажется – ничего не происходит, живет как жил.
– Что в любой момент он может «завязать»…
– Да, но пока он не видит в этом необходимости… Но это болезненное состояние, так и нужно к нему относиться. Человек нуждается в помощи. Для того и была создана служба, и в своей работе мы опирались на административные и правоохранительные органы. В муниципальных органах на всех уровнях действовали соответствующие комиссии (комиссии по борьбе с пьянством, антинаркотические, комиссии по делам несовершеннолетних) при непременном участии нарколога. В своих публикациях я рассказывал и доказывал, что алкоголизм – это социальное бедствие и можно его решать в том числе через отдельную личность.
По заветам Гиппократа
– А были случаи, когда вы понимали, что сделать ничего невозможно?
– Конечно, бывало всякое. Но лично меня никогда не покидала уверенность, что людей, больных алкоголизмом, надо спасать, а не бросать на произвол судьбы. Врач должен внушить пациенту ощущение, что он переходит пожизненно в другое качество, и жизнь все равно возможна и привлекательна, а для этого необходим абсолютный отказ от спиртного.
Дело еще и в том, что после получения диплома я работал в Новокузнецке невропатологом. В клинике Института усовершенствования врачей я попал под руководство профессора Якова Юрьевича Попелянского и завотделением Тамары Ивановны Бобровниковой.
Попелянский – реформатор предмета невропатологии вообще. Не буду в это углубляться, но отношение к больному именно как к человеку, нуждающемуся в твоей помощи, осталось со мной навсегда и было применимо мной и коллегами в наркологии. Надежда не умирает никогда. Нынче, к сожалению, появляются и формальное отношение к больному, и чисто коммерческие устремления, но первоначальная идея не исчезает: вы помогаете больному и должны добиться результата. Если что-то не получается – ищите причину в своем искусстве и в уровне медицины. Но не в больном.
– А с какими группами или социальными слоями сложнее всего работать, эта беда ведь может любого настигнуть?
– По моему мнению, чем более высокое положение человек занимает, тем он уязвимей. У меня под наблюдением были, скажем, руководители предприятий, начальники цехов.
Человек считает, что если он командует другими, собой-то он всегда может управлять. Отсутствие критики к своему состоянию я наблюдал в руководящем составе. И это, как правило, очень сложные случаи.
И наоборот, если человек уже опустился так, что, допустим, у него нет жилья, он ночует в подвалах, на вокзалах, потерял все – работу и человеческий облик, даже такой больной не безнадежен. Я помню немало событий, когда очень интересная и вполне достойная женщина попадалась на попытках вызволить такого человека из патологии. Например, приводила ко мне четвертого своего друга и я ее спрашивал: «Будет ли пятый, если вам с четырьмя не повезло?» Она лишь пожимала плечами, разводила руками. Этот феномен я не разгадал до конца.
Умеренных доз
не существует
– Часто спиваются хорошие люди, творческие личности, вы же сами рассказывали про томскую богему… Допустим, известный творческий человек опустился, спился. Что можно предпринять, чтобы ему помочь?
– Мне вспоминается фраза из стихотворения: «А знатная леди и Джуди О’Грэди во всем остальном равны». Для этой патологии все мы, смертные, равны и уязвимы. Зачастую у тех, кто пытается спасти близких, шансов, увы, немного. Еще и потому, что «спасатели» склонны из доброты душевной щадить этого человека. А пощада заключается в том, что ему позволяется отступать от абсолютно трезвого, мучительного поначалу режима.
Зачастую человек входит в истинно трезвое состояние на исходе первого года строгого воздержания от алкоголя. А все предыдущее время он колеблется. И задача спасателей – самим не подавать дурного примера и, конечно, оберегать человека от отступления. Для больных алкоголизмом умеренных доз не существует.
Первые шаги – отвлечь человека от мыслей, от постоянного ощущения, что ему чего-то не хватает. Занять время по максимуму. Недооценка противника (алкоголизма) – смерти подобна. Если мы запускаем алкоголизм, наркоманию, курение табака, все эти зависимости, если мы их недооцениваем, считаем, само пройдет – заведомо проиграем. Нужно быть требовательным, настойчивым.
Гаджеты – «наркомания» сегодняшнего дня
– В советское время общественное порицание или поощрение, насколько я знаю, играли существенную роль. Можно вспомнить, например, комедии Гайдая. Сейчас все изменилось…
– Естественно. Сейчас система разрушена, да и, возможно, она не нужна. Функции нашей промышленности сегодня другие. Сейчас предприятия не занимаются моральным воспитанием сотрудников, там четко производят продукт, чтобы получить деньги. Если вас взяли на работу, вы удовлетворяете нужным критериям, то и пить не будете. Спиваться вам будет некогда и незачем. Очень важно развитие техники, достижением которой человек дорожит. А именно – бум нашего автотранспорта и удивительнейший по силе – бум средств коммуникаций. Молодежь в массе не спивается, у них другая зависимость – это гаджеты. Я думаю, медицина это признала тоже. В приказах министерства есть термин «игромания», специалисты обязаны с ней работать, а реальной методики, между прочим, не предложено. Кроме этого, что бы меня тревожило, на месте современных наркологов? Несмотря на существующий закон, вовлечение молодежи в курение табака, а также новые способы поглощения никотина – вайпы, и прочие факты наших дней. И, конечно, настойчивая реклама безалкогольного пива.
И серьезная проблема, которой раньше не было в таких масштабах– наркотики, особенно их распространение через Интернет.
– Да, все леса раскопаны поблизости, наркоманы ищут «закладки»…
– Нужно закрашивать адреса, оперативно закрывать сайты в Интернете, где публикуют такую информацию. Ну и, конечно, умело работать с молодежью. Пропаганда – изощренная, и мы не можем от нее отставать. Молодежь – это наше будущее.
– Вы в своем литературном творчестве затрагиваете темы, с которыми работали всю жизнь?
– Я много писал в газетах, был внештатным корреспондентом «Вечерки» и «Науки в Сибири», где шли мои очерки на эти темы. Потом они стали собираться в книги, выходившие в Западно-Сибирском издательстве. Последний мой роман «Вернуть лабрадора». В нем я описывал медвытрезвитель и людей, которые там работают, а также невольных посетителей этого учреждения.
– Что бы пожелали молодежи сегодняшней?
– Побыстрей найти себя занятие, которое бы захватило целиком, дело жизни, тогда не будет времени заниматься всякой ерундой.
Елизавета Владова
Обратная связь