Сегодня на «Литературной странице» стихи нашего постоянного автора Бориса Иосифовича Тучина – врача, литератора, литературоведа, журналиста, ведущего клуба «Литературная мастерская» в ДУ Академгородка. Борис Иосифович автор четырех поэтических сборников — «Тетради», «Уроки спиритизма», «Контакт», «Второе дыхание» и книги стихов для детей «Лягушонок Чичка».
Дом Ученых
В нашем сердце Дом Ученых,
что на целый свет один,
полный мыслей изреченных
и волнующих картин.
Навсегда надеждой станет,
а наступит трудный час,
руку верную протянет,
и как должное подаст.
От основ Златой Долины,
от времен, где был зажжен,
золотой огонь былинный
в полной силе сохранен.
Звезды в очередь вставали
и мечтали лишь о том,
чтоб возникнуть в Малом зале
или выступить в Большом.
Интеллект пребудет с нами.
Дом Ученых – добрый друг.
Словно символ, словно знамя
Академии Наук.
Еще ледок у кромки ломкий.
Еще снежок. Еще зима.
И птицы певчие негромки.
Весенний Блок от незнакомки,
как мы сегодня, без ума.
Потоп и ветер. Ад кромешный.
Верните воздуха мечте!
Как дети малые, безгрешны,
синицы у пустой скворечни
весь день проводят в суете.
Чужой архив – как недотрога.
Куда ведет его дорога?
Кому отчет о нездоровье?
В чей адрес лист написан кровью?
Зачем сейчас к себе приблизим
из дальних лет пакеты писем?
Рукой разгладим пожелтелый
сигнал, как знак любви несмелой.
Был каждый шаг когда-то важен
любезных сердцу персонажей.
Итог: вершитель чьих-то судеб,
архив огню полезен будет.
…Возьму, и силу применю,
чтоб не предать архив огню.
Милосердная сестра
Памяти Александра Блока
Посвящается Ольге М.
Сквозь толпу стихотворений
за оконное стекло
предназначенное время
очно вмиг перетекло.
Вместо нежности и боли
листик осени упал.
Вместо жалобы «доколе?!»
встал гранитный пьедестал.
Были тернии и розы.
Раз уж массы поднялись,
то поэзия и проза
в Революции сплелись.
Неспокойно в мире целом.
Средоточие добра –
красный крест на поле белом –
милосердная сестра.
Когда уснули снегири,
занялся новый день, в котором
неповторимый луч зари,
и тот наладился с повтором.
Вот прорастут посевом дни,
и нива зеленью воспрянет,
и лишь черемухи одни
еще помедлят в Тавалгане.
Медведя голод будет гнать.
Медвежье время не без тягот.
Его мечта – дожить, достать
в глухих чащобах сладких ягод
Тот зверь в лесу не пропадет.
Такая жизнь, такая вера,
что пуля подлая замрет
в стволе блатного браконьера.
Как вдруг наступит белизна:
черемух вытянуло к свету.
Так тавалганская весна
дорогу уступает лету.
Спасибо, добрый человек
Спасибо, добрый человек
за то, что исповедь прослушал,
пустил на временный ночлег
и обогрел больную душу.
Крутнулось время, как волчок,
мотая в бестолковой гонке.
Вдруг вспыхнул, точно маячок,
вечерний свет в твоей избёнке.
Заваришь чайничек сперва
на обогрев от непогоды.
Произнесешь свои слова:
«Спокойно, парень. Всё проходит.
Четыре точно дважды два».
Поможет в трудный час молва
умерить суетный разбег.
Спасибо, добрый человек!..
Рекламная пауза
Вот время – жить среди реклам
в чужом, кому-то нужном круге,
где блещут откровенный хлам
и медицинские услуги.
Вас ждут искусные в стараньях,
о вас кричит рекламный лист,
кассир, уборщица, охранник,
айтишник, менеджер, таксист.
Машину, домик захотели –
кредит и пара пустяков:
билеты, туры и отели
устроит запросто Тинькофф.
Оригиналы и ремейки
спешат повсюду за тобой.
Подобья истины и фейки
твоей становятся судьбой.
К чему рублем склонились вы бы?
Кредит, каршеринг, аудит.
Глаза вразлёт. За вами выбор.
На вас Вселенная глядит.
Она
Она улыбкой день встречала,
и, помню, признавалась мне,
что только добрые начала
держала в сердце и уме.
Спроста чужим победам рада,
не замечала (что ж, спроста!),
что не всегда ее наградой
была людская доброта.
Щенок какой-нибудь заплачет,
она и косточку найдет,
не обделив других собачек.
Глядишь, и щен не пропадет.
Она ушла порой погожей.
А я отметить не посмел,
что без нее и солнце строже,
и город как-то поскучнел.
Опоздание
Закат сошел, как свечи.
И вечер снизошел.
Спешил я к ней навстречу,
но время не учёл.
Небесные светила
ничуть не подождут.
Всего-то не хватило
пятнадцати минут.
А я едва не спятил.
Лесок забылся сном.
И только вечный дятел
стучал, как метроном.
Снежок на сосны падал.
Весна. Пора простуд.
Опаздывать не надо:
тебя не подождут.
Уж не видать собачьих стаек.
Их не убили, не прибили.
А просто впереди хозяек
влезают псы в автомобили.
Значки, ошейники, медали.
Им тренировки лоск придали.
Интеллигентность воспитали.
Они зато не нападали.
Теперь в салонах сладко дремлют.
Ты скажешь: «Это не опасно».
Лишь изредка, по-барски властно,
они спускаются на землю.
…Внезапно молния блеснула,
и небо в клочья разбросала,
и содрогнулось всё от гула,
и ливень хлынул в мир усталый.
И тут, как будто бы случайно,
навстречу грозному сверканью
бульдог, хозяйку защищая,
застыл с открытыми клыками.
Белый ветер, летний день
Зарисовка на ходу
Тополиный пух
летает,
летний дух
кругом витает.
Белый цвет опять не тает.
Белый цвет садов знакомых
отцветающих черёмух.
Силой полнится с полей
белый ветер тополей.
Белый ветер, летний день.
Облака бросают тень.
Баллада о старом сквере
Снесли березу в старом сквере.
Она пилы не избежала.
Бревешки, узкие в размере.
Кому-то дерево мешало.
Она бесследно сгинет в печке.
А для того ль росла и крепла,
чтоб дачник, сидя на крылечке,
смеясь, развеял горку пепла?
Тот сквер не бредит кочегаркой.
Свободно ветками шумит.
Другой делец придет с болгаркой
и сигаретой надымит.
А после паузы неловкой,
возможно, через много лет,
наш станет старый
сквер парковкой…
Потом возникнет краевед,
пристанет со своей заботой
людскую память бередить
и дорожить старинным фото…
Но сквер уже не возродить.
Ненастье
Скворцам отрадно петь в хоромах.
Холодный день в цветах черемух.
Не усидеть в своей квартире,
когда пылает лес в Сибири.
Известия – в суровых нотах.
Экран пожарами мелькает.
Там из пожарных самолетов
вода потоками стекает.
Встречаем новую невзгоду –
речной потоп – шальную воду.
Беремся одолеть ненастье.
И в этом тоже видим счастье.
Белая ворона
Белый ворон –
к доброй вести.
Черный ворон –
вестник зла.
И ворона ищет лести.
Потому она бела.
Ведь в ее особом стиле –
скрыть отличие свое.
Ибо в жизни не ценили,
не любили,
не лелеяли ее.
…Где-то спрятался от мира,
неприкаянный,
притих
замечтавшийся о милой
нареченный ей жених.
Дни сверкают.
Солнце светит.
Белый
больше не грустит.
Белый
суженую встретит.
Белый
к суженой летит.
(Печаль забытого романса)
Дожди стояли в очередь,
тесня в пути друг друга.
Над опустевшей площадью
вдруг двинулись по кругу…
…
Дожди плясали от реки.
И, пёстрые, как в карнавале,
разнообразны и легки,
вдоль улиц зонтики сновали.
Упорно теплилась мечта
и расцвела, когда проснулись:
явленье Вашего зонта
внезапно средь бегущих улиц.
Не стало пасмурно нигде,
и гром замолк на верхотуре.
И Вы явились, вся в дожде,
неся с собой дыханье бури.
То было в прежние года.
Дождями смыто
их пространство.
С дождями спряталась звезда…
Печаль забытого романса.
Обратная связь