Перед нами новая книга Александра Леонидовича Асеева, посвященная «возникновению и стремительному развитию академической науки на востоке страны, связанному с образованием Сибирского отделения АН СССР, в последующем Сибирского отделения РАН». Можем поделиться с читателями лишь отрывками этого глубокого, насыщенного повествования. Для нас особый интерес представляют те главы, в которых известный советский и российский физик, академик РАН выступает в качестве не только рассказчика, но и непосредственного участника событий: веселых и грустных, локальных и имеющих далеко идущие последствия – тех, что заинтересуют жителей Академгородка и людей в той или иной степени причастных к «научной сибириаде». А всем, кто после «Литературной страницы» захочет прочесть книгу целиком, можем по секрету сообщить, что два экземпляра «Науки Сибири на изломе эпох» подарены автором библиотеке Дома ученых.
ЧАСТЬ III КАК МОЛОДЫ МЫ БЫЛИ
Как молоды мы были, как молоды мы были,
как искренне любили, как верили в себя!
Н. Добронравов,
песня из к/ф
«Моя любовь на третьем курсе»
Напряженный с первых же дней график учебы в университете на фоне безмятежной ранее школьной жизни, обилие новых впечатлений требовали от первокурсников довольно тяжелой работы и непривычной концентрации всех сил. Надо отдать должное руководителям и работникам университета того времени в создании условий для занятия спортом и отдыха студентов с самого начала. Для меня, например, было важным участвовать в тренировках сборной университета по баскетболу, к которому у меня была предрасположенность с детства, ведь в родном Улан-Удэ дом моих родителей располагался в непосредственной близости к стадиону «Локомотив». К сожалению, на одной из первых тренировок я получил тяжелую травму правой руки — вывих локтевого сустава при падении на полной скорости. Помню мучительное ожидание в травматологическом отделении больницы, когда вышедший ко мне врач сказал: «Надо потерпеть, только что привезли строителя, которому крюк подъемного крана изувечил лицо, и мы им заняты». Гипс пришлось носить больше месяца. Восстановившись, я записался последовательно на практически все имеющиеся спортивные секции: беговые лыжи, плавание, штанга, бокс. Но время для спортивной карьеры было уже безвозвратно упущено, а вот многосторонняя физическая закалка хорошо пригодилась в последующей жизни.
Уже зимой второго курса был организован лыжный агитотряд по маршруту районный центр Таштагол Кемеровской области — с. Турочак Алтайского края с расстоянием между ними около 100 км. Помню, перед лыжным походом нас инструктировал не кто иной, как сам И. Ф. Гинзбург, ведь в то время все наши преподаватели были заядлыми туристами. По дороге на поезде из Но- 46 Часть III Новокузнецка в Таштагол кто-то из пассажиров нам посоветовал выйти на полустанке перед Таштаголом, чтобы значительно сократить переход до с. Кондома, расположенного в 25 км от железной дороги. Мы так и сделали, но, выйдя на незнакомом нам полустанке (потом по карте я определил, что это была остановка 527 км) в незнакомой местности, в глухой тайге в мороз, приняли решение, что все остаются на полустанке, а мы с моим другом, товарищем и сокурсником Георгием Доленко отправляемся на лыжах по незнакомой дороге на разведку до Кондомы. С присущим нам авантюризмом мы с Доленко отправились в путь. Пошел легкий снег, стало темнеть, и тут выяснилось, что Жора не может идти в полную силу из-за врожденной травмы стопы, которая начала отмерзать. На оттирание стопы ушло некоторое время, и слабозаметная дорога стала совсем незаметной. От приключений, связанных с перспективой ночевки в незнакомой зимней местности, нас спас проезжающий на телеге с сеном местный житель. Оказалось, что до деревни было еще более 10 км! Все кончилось хорошо, нас разместили со всеми удобствами в доме сельских учителей, среди которых преобладали молодые выпускницы пединститута, а за нашими товарищами отправили автомобиль. После лекции в местной школе для школьников и учителей мы двинулись через с. Карагол на переход через горный перевал Бийская грива уже по полному бездорожью. Все прошло по плану: выступление в местной школе и бодрящие лыжные переходы. Меня поразила заимка в отрезанной глубоким снегом гор от цивилизации местности. Мы впервые увидели, как люди живут в одном помещении с домашней скотиной за легкой загородкой, зато всем тепло в зимний мороз. Окончилось наше агитпутешествие с большим отклонением от запланированного маршрута в районе с. Солтон Алтайского края, откуда мы уже добрались попутным автотранспортом до железнодорожного вокзала старинного сибирского города Бийска и поездом Бийск – Томск доехали до станции Сеятель в ставшем нам особенно родным после этого путешествия Академгородке.
На берегу Колымы летом 1968 г, п. Петушки, Якутская АССР
Следующая школа реальной жизни для студентов НГУ того времени — это работа по разгрузке барж, прибывающих водным путем в окрестные пристани (Бердск, Речкуновка, Матвеевка) с разнообразными грузами, в основном лесоматериалов (доска необрезная, горбыль, тарная дощечка и пр.). Стихийно сложилась достаточно эффективная система полулегальной организации этих работ. В летние вечера на условленной площадке между общежитиями появлялись заказчики на дешевую рабочую силу или их представители из числа студентов, а следующим ранним утром прибывал транспорт за желающими поработать. Работа шла в очень жестком графике по 50 мин. в час с 10-минутным перерывом на отдых, практически полный световой день. По наспех сооруженным мосткам как муравьи сновали студенты-грузчики, загруженные т. н. «марками» из увесистых стопок древесины. Новичкам делалась поблажка в виде загрузки «марками» под временно сколоченными козлами. В противном случае надо было ждать загрузки утяжелявшейся по мере загрузки «маркой», балансируя на разъезжающихся под ногами досках основного груза. Удивительно, что никто никогда не жаловался на примитивные условия труда, не было никаких серьезных травм, а усталость от работы щедро вознаграждалась дневным заработком, превышающим месячную стипендию студента того времени - 35 руб.
Спорт, агитотряды и баржа были только прелюдией к настоящей школе жизни 1960-х — стройотрядовскому движению. В этом случае неуемная энергия молодых получила мощную официальную поддержку со стороны хозяйственных, партийных и комсомольских органов всех уровней. Освоение громадных территорий Сибири, Крайнего Севера и целинных земель требовало большого количества инициативных молодых людей, их рабочих рук и толковых голов, отличавших студенчество той поры. Появлению необходимого опыта строительных и прочих работ во многом способствовали летние выезды после 1-го и 2-го курсов на работы в целинные края и в села Новосибирской области. Мне, например, довелось поработать летом 1964 г. в с. Верхние Мильтюши Черепановского района Новосибирской области в составе бригады первокурсников на ремонте коровника. Как сейчас помню наше крайнее изумление, когда мы попросили воды в жаркий летний день у убеленного сединами старца, читавшего книгу на скамеечке перед своим скромным деревенским домом. Старик отвлекся от чтения, и мы увидели, что он читал книгу М. Шолохова «Тихий Дон» на немецком языке «Der stille Don». Так, кроме знакомства с географией области, мы познакомились с неизвестными нам страницами истории немцев в России.
Подлинный расцвет стройотрядов в НГУ и их мощное развитие произошли при освоении районов Крайнего Севера, Заполярья и приравненных к нему территорий. Уже в 1965 г. стройотряд нашего курса под руководством В. Детиненко поработал в Салемале, небольшом поселке на берегу Обской губы. На следующий 1966 г. уже два стройотряда работали на берегах Обской губы в Салехарде и Новом Порту.
Мое участие в работе стройотрядов началось летом 1967 г. при включении в состав легендарного стройотряда «Ангара-67» в Красноярском крае. Надо отметить жесткий отбор в стройотряд, включавший две рекомендации и собеседование. Вот где пригодились занятия спортом, агитотряды и работа на баржах. Задача стройотряда «Ангара-67» состояла в строительстве в приангарской тайге поселка лесозаготовителей на территории будущего ложа Богучанского водохранилища. Забегая вперед, скажу, что этот поселок с двумя улицами двухквартирных брусчатых домов к осени был полностью готов, так же, как и построенный нами двухэтажный восьмиквартирный дом в районном центре Богучаны. Особенностью стройотряда «Ангара-67» явилось то, что его костяк состоял из студентов-физиков нашего набора. Это были крепкие ребята с максимально ответственным отношением к порученному делу, колоссальной работоспособностью и потрясающей взаимовыручкой. Именно в трудной работе в таежном краю на берегу красавицы Ангары я близко подружился со своими замечательными сокурсниками Сашей Абрамовым, Толей Васильевым, Юрой Чугуем, Валерой Киричуком, Борисом Могильницким и многими другими. Особняком в этом ряду стоит могучая фигура нашего командира, «бугра» Владимира Детиненко. Вспоминаю самые первые дни нашей работы, когда к наспех сколоченному причалу стали одна за одной приходить баржи с ценными строительными материалами. Вот там я и осознал всю богатырскую мощь нашего командира, таская в паре с ним в ускоренном темпе носилки, до отказа загруженные кирпичами. В память навсегда врезалась фигура Толи Васильева в белой строительной робе, идущего в кромешной тьме в качестве живого маяка впереди мощного трактора «Кировец», до предела загруженного брусом для домов, по еле заметной дороге от причала до поселка с большими брезентовыми палатками в таежной чаще.
Из множества приключений отмечу экстренную переброску нашей бригады вертолетом на тушение таежного пожара неподалеку от соседней деревни. Видимо, как самой легкой на подъем бригаде нам выделили буквально минут двадцать на сборы, и вскоре мы уже летели к месту пожара. Помню, как мы с молодой энергией кинулись на тушение пожара подручными средствами (лопаты, ветки) и через какое-то время с ужасом обнаружили, что пожар нас обошел и тайга горит уже позади нас! Спустя многие годы, когда сейчас лес в Сибири горит уже повсеместно, меня консультировали сотрудники нашего Института леса в Красноярске, как по науке бороться с огненной стихией. Но лесную науку не слушали особо в 1960-е, и подавно не слушают сейчас. Неделя неравной борьбы с огнем мне запомнилась жесткой экономией наспех собранного и привезенного с собой провианта, при которой нам доставалось по банке тушенки и банке сгущенки в день на двоих и аппетитный хлеб, доставляемый из деревни. С тех пор я особенно неравнодушен к консервированной тушенке, банку которой при случае я съедаю целиком с жиром и желе за один раз в качестве лучшего из деликатесов!
Стройотряд «Глухариный-69», Магаданская область
Второе приключение было связано с быстрой выработкой крайне дефицитных в то время стройматериалов в организации — нашем заказчике. Нашему командиру В. Детиненко потребовалось отъехать на несколько дней для урегулирования этой проблемы и с некоторой задержкой необходимые для продолжения строительства стройматериалы все-таки появились. Но в это время горячие головы из руководства стройотрядом решили переместить часть стройотряда в районный центр Богучаны, где были материалы для строительства уже упомянутого двухэтажного восьмиквартирного дома. Так наша бригада под руководством нашего сокурсника Виктора Лаптева оказалась в Богучанах в отрыве от основного состава, оставшегося в таежной глуши. После напряженного рабочего дня (как сейчас помню работу с тяжелыми семиметровыми лиственничными брусьями на высоте второго этажа на наспех возведенных хлипких строительных лесах) перед нами открывались все блага и соблазны районного центра, главными из которых были танцевальные вечера в местном клубе. Достаточно быстро местные девушки стали оказывать явное предпочтение студентам нашей небольшой бригады по отношению к местной молодежи. Уже перед нашим отъездом из поселка после очередных вечерних танцев все кончилось грандиозной массовой дракой, в которой мы выступили очень достойно, хотя пришлось в организованном порядке отступить ввиду громадного численного перевеса местных. Хорошо помню, как уже поздним вечером мы тщательно закрылись в своем временном общежитии, приготовили для обороны топоры, ломы и другие подручные строительные инструменты. Так же ясно помнится тот холодок по спине, когда вскоре с улицы послышались возбужденные голоса и топот множества ног приближающейся к нашему временному жилищу толпы. Какова же была наша радость, когда обнаружилось, что к нам вместо местных пришел в полном составе наш стройотряд, вернувшийся по реке с основного места работы, благодаря чему мы стали непобедимы. Вот тогда я отчетливо понял, что значит великое братство друзей-стройотрядовцев. Слава университету! Эффективность нашей работы была высоко оценена зарплатой, превышающей тысячу рублей, громадными по тем временам деньгами. Следует отметить, что эта зарплата была достигнута без удваивающих северных коэффициентов, что явилось большим достижением руководства и членов стройотряда «Ангара-67». Большую часть этих средств я передал своим родителям, и, положенные на сберкнижку, они были возвращены нам с супругой через несколько лет на благоустройство и меблировку квартиры, полученной уже во время работы в ИФП.
Стройотрядовская эпопея продолжилась работой в стройотряде «Петушки-68» в устье великой сибирской р. Колымы на севере Якутии, где мы участвовали в строительстве нефтебазы. Завезенное летом по Северному морскому пути горючее затем развозилось по зимникам по бескрайнему Колымскому краю и Чукотке, в частности в Билибино, где строилась атомная электростанция. Работа в Петушках запомнилась земляными работами по колено в оттаивающей вечной мерзлоте и двухсменной работой по 12 ч без перерыва на производстве шлакоблочных кирпичей в одной связке с будущим чл.-корр. РАН, организатором и председателем Омского научного центра СО РАН Владимиром Лихолобовым. При переходе от дневной смены к ночной время непрерывной работы составляло 18 ч. Тяготы этой работы нам скрашивала Галина Чехова, супруга будущего директора СКТБ ГИТ В. Пинакова. Ей приходилось готовить на обе смены из 12 вечно голодных стройотрядовцев круглосуточно в течение нескольких недель. Отдушиной в изматывающей работе являлась охота на диких уток, которые в немереном количестве откармливались в тундровых озерах перед отлетом на юг. До сих пор я удивляю слушателей охотничьими рассказами о личном рекорде в пять уток, подстреленных тремя патронами. А роль охотничьей собаки приходилось выполнять самому охотнику, доставая вплавь уток из холодной воды тундровых озер.
Трудовое и счастливое стройотрядовское время для меня завершилось досрочно с получением грозной телеграммы отдела кадров с требованием немедленно прибыть к месту работы в Институт физики полупроводников СО АН СССР, куда я был распределен по окончании НГУ. Счастье продолжилось свадьбой с обворожительной Верочкой Близнюк, в то время студенткой последнего курса ФЕН НГУ, которую мы сыграли в счастливый для нас день 13 сентября 1968 г. Помню, что все другие даты регистрации в Доме бракосочетания были расписаны вплоть до ноября.
Свадебная фотография 13 сентября 1968 г. Слева направо: Плужникова Валентина Николаевна (сестра Веры), Близнюк Анна Николаевна (Верина мама), счастливые молодожены Вера и Саша Асеевы, Близнюк Николай Никитич (Верин отец), Близнюк Владимир Николаевич (брат Веры), Доленко Георгий Николаевич (мой сокурсник в НГУ)
Стройотрядовская эпопея продолжилась и после окончания университета в стройотряде «Глухариный-69», в одноименном поселке золотодобытчиков в сердце Магаданской области. Здесь, на берегу Колымы, мы познакомились с главным богатством северо-востока России — самородным золотом. Поднимаешь с земли любой булыжник или внимательно смотришь на скол скальной породы — и везде видишь мельчайшие золотые крупинки. Вот только изъять эти крупинки из крепчайших горных пород оказывается ох как трудно. Потом, уже в 1990-е гг., когда появились несметные орды наших соотечественников, алчущих быстрых и легких богатств, у меня возникла простая мысль: почему бы не выделить всем этим Березовским, Абрамовичам, Дерипаскам и Потаниным участки на Колыме для добычи золота для личных целей, но исключительно своим трудом, а не за счет финансовых махинаций с народным достоянием.
Одним из приключений, связанных с добычей золота, явилось срочное задание для четырех членов нашего отряда, в том числе и меня, сколотить в течение двух дней сарай для взвешивания и приемки добытого золота. Главным требованием к этому сараю была тщательная пригонка досок пола, так чтобы ни одна из драгоценных крупинок не была потеряна. В результате мы были допущены к святая святых прииска — золотопромывочным лоткам, к которым мощные бульдозеры непрерывно подгребали предварительно раздробленную породу. После нашего отъезда поселок получил на память о нашей работе двухэтажный многоквартирный брусчатый дом, а я приобрел много новых друзей, в числе которых оказался будущий ректор Красноярского госуниверситета Александр Проворов, кадровый сотрудник Института катализа мой земляк Владимир Зайковский и многие др.
С большой грустью спустя многие годы узнал из интернета, что поселки и районные центры, в которых прошла наша молодость в благословенные летние месяцы стройотрядовской работы, в которых кипела жизнь и энергия нашей страны, в настоящее время практически заброшены или в значительной степени потеряли свое население. Это небольшие северные поселки Петушки и Глухариный, более крупные центры с интенсивно работавшими при социализме пристанями и аэропортами Черский, Сеймчан и множество других. По-разному сложились судьбы моих сокурсников по первому самому большому набору физиков НГУ в 1963–1968 гг. О некоторых, наиболее близких мне по дальнейшей работе и в суровых испытаниях перестроечного времени, я должен сказать особо. Дело в том, что в течение учебы и особенно во время драматических событий, связанных с крушением нашей родины СССР, взгляды многих близких мне товарищей сильно изменились, в то время как я и некоторые из моих сокурсников остались верны идеалам молодости, как мы их в то время понимали. Я до сих пор убежден в том, что поступление в НГУ и связанные с получением качественного высшего образования перспективы дальнейшего карьерного и жизненного роста были своеобразным авансом нашему поколению, в основном родившемуся уже после войны, от более старших поколений, перенесших все тяготы становления советского государства в послереволюционное время, годы неимоверных усилий и испытаний первых пятилеток, кровь и ужас гитлеровского нашествия в годы ВОВ. Горько сознавать, что настроения благодушия и скептицизма времен так называемого «застоя» обернулись трагедией нашей страны в 1990-е гг. и развалом второй сверхдержавы мира. Поэтому в приведенном ниже списке моих сокурсников и друзей по университету и стройотрядам приведены в основном те, кто был стойким в испытаниях и берег не только память о годах нашей молодости, но и благодарность к воспитавшему нас великому государству.
ЧАСТЬ XI
КАМЕНИСТАЯ ТРОПА РЕФОРМЫ
О реформе РАН, проведённой в сжатые сроки с 27 июня по 27 сентября 2013 г., имеется большое количество публикаций в средствах массовой информации. Среди них отметим книги известного журналиста В.С. Губарева «Убийство РАН. Новейшая история науки в России» и академика Ж.И. Алфёрова «Власть без мозгов. Отделение науки от государства», изданную также под названием «Власть без мозгов. Кому мешают академики». Сами названия этих книг говорят о том, что было сделано с Российской академией наук, одной из лучших научных организаций мира.
Действительно, в первой редакции печально известного Федерального закона о реформе РАН уже в первой статье было чётко написано, что РАН, РАМН и РАСХН подлежат ликвидации и для этого создаётся ликвидационная комиссия. Несмотря на явное стремление до сих пор анонимных авторов реформы и органов власти принять этот закон сразу в трёх чтениях до наступления летних каникул, т. е. в течение нескольких летних дней, последовала энергичная и быстрая протестная реакция со стороны научного сообщества. Из опубликованной позже стенограммы заседания Правительства 27 июня 2013 г. явствует, что решение о реформе РАН готовилось втайне даже от членов Правительства, и четверо из них выступили по крайней мере против необоснованной спешки в ликвидации уважаемой организации с почти 300-летней историей. Среди них были такие выдающиеся и авторитетные люди, как министр обороны С. К. Шойгу, министр внутренних дел В. А. Колокольцев, министр сельского хозяйства Н.В. Федоров и министр иностранных дел С.В. Лавров.
Сибирское отделение РАН немедленно отреагировало открытым письмом на имя президента РФ В.В. Путина, председателя правительства РФ Д.А. Медведева, председателя Совета Федерации В.И. Матвиенко, председателя Государственной Думы С.Е. Нарышкина, и. о. президента РАН В.Е. Фортова, которое было подготовлено нами ранним утром 28 июня и подписано несколькими членами СО РАН, а также председателями Уральского и Дальневосточного отделений РАН. Привожу его текст полностью.
«Вчерашнее решение Правительства РФ о ликвидации Государственных академий наук России и фактическом изъятии из оперативного управления академий наук федерального имущества мы расцениваем как намерение разгромить сложившуюся эффективную систему организации фундаментальной науки в России, лишить нашу страну главного конкурентного преимущества в глобальной конкуренции за экономическое развитие на основе высших достижений современной науки, подорвать научно-техническое обеспечение обороны и безопасности страны, продолжить разрушение образования в России.
Требуем обеспечить открытое и гласное обсуждение накопившихся в научно-технической сфере России проблем и поиск понятных научной общественности и сотрудникам Государственных академий наук путей выхода из сложившейся ситуации. Обращаем внимание руководства страны и общества, что решение Правительства РФ от 27 июня принято с нарушением установленных демократических процедур, без обсуждения, в обстановке закрытости и келейности и в тот период, когда обновленное руководство Российской академии наук приступило к реальному реформированию РАН для обеспечения более эффективной работы РАН, а не к её разрушению, как предлагается в указанном решении Правительства. Указанное решение принято Правительством РФ в условиях очевидного провала проектов модернизации научно-технической сферы, таких как «Роснано» и «Сколково» и является, по нашему мнению, попыткой уйти от ответственности за срыв этих проектов и растрату значительных средств федерального бюджета. Напротив, Государственные академии наук обеспечивают большую часть интеллектуальных достижений страны в области науки и технологий при крайне скудном финансировании, что проявляется, в частности, в значительном объёме научно-технической продукции академий и регулярном получении сотрудниками академий высших государственных наград и премий.
Евгений Максимович Примаков
Надуманными являются претензии к академиям об якобы неэффективном использовании федерального имущества – на наш взгляд, деятельность крупнейших институтов Государственных академий, таких как Институты ядерной физики и катализа в Новосибирском Академгородке являются примером абсолютно эффективного использования имеющихся ресурсов. Господин Д.В. Ливанов мог в этом убедиться при недавнем посещении институтов Сибирского отделения РАН. Не выдерживают критики претензии отдельных членов Правительства о том, что якобы академики занимаются проблемами ЖКХ вместо развития науки. Объясняем, что проблемы ЖКХ в системе РАН ничем не отличаются от имеющихся в целом по стране, а вот их решение в научных центрах и академгородках Академии обеспечивается эффективным трудом вовсе не членов РАН, а коллективов высокопрофессиональных специалистов
Организаций ЖКХ и систем инженерной инфраструктуры научных центров и академгородков. Свидетельством высокого качества работы структур ЖКХ являются традиционно первые места академических структур в городских смотрах-конкурсах, например, в Новосибирске.
Мы не согласны с заявлением министра Д.В. Ливанова и его коллег в Правительстве о непрозрачности финансовых потоков в академиях наук – они опровергаются непредвзятым рассмотрением результатов проверок Счётной палаты. Упрёки в нецелевом расходовании доходов от аренды также несостоятельны – их доля в общем финансовом обороте академий не превышает нескольких процентов. Мы настаиваем на том, что отдельные замечания в отношении проблем использования имущества и земель Государственных академий наук ни в коей мере не могут быть использованы для предлагаемого слома сложившейся и прошедшей испытание временем системы их работы.
Реализация непродуманных, по нашему мнению, предложений Правительства приведет к серьёзному ущербу для работы государственных Академий наук, нарушит планы их работы для развития экономики, научно-образовательного и инновационного комплекса страны, программ работы в интересах крупных корпораций страны, программ научно-технического развития регионов.
Состоявшееся 27 июня решение Правительства РФ свидетельствует об его несостоятельности и некомпетентности в проблемах развития сферы науки, образования и инноваций в России. На этом основании мы возобновляем требование о немедленной отставке Министра образования и науки Д.В. Ливанова и требуем проведения открытого и гласного обсуждения имеющихся проблем с участием всех членов государственных Академий наук и научного сообщества России».
Последовали многочисленные митинги научных сотрудников по всей стране, протесты общественности и выступления противников реформы РАН в прессе. Очень действенными оказались выход молодых сотрудников институтов ННЦ в белых халатах на проспект Лаврентьева и организованные профсоюзами митинги у памятника верному рыцарю науки академику В.А. Коптюгу с числом участников более тысячи научных сотрудников.
«…»
Академики Ю.С. Осипов, В.Е. Фортов, Е.М. Примаков и Ж.И. Алфёров добились немедленной встречи с В.В. Путиным, и в результате второе и третье чтения закона о реформе РАН в Госдуме были отложены на осень. Особо следует отметить вклад Евгения Максимовича Примакова – единственного из лидеров современной России, председателя правительства РФ в 1998–1999 гг., открыто вставшего на защиту и спасение от полного разгрома структуры РАН. Именно он предотвратил, казалось бы, неизбежную ликвидацию РАН согласно первой редакции по-прежнему анонимного законопроекта о её реформировании. «В России существует (что вызывало и вызывает, не побоюсь этого слова, зависть у многих американских и других зарубежных учёных) уникальная по своим возможностям Академия наук с её многочисленными научными центрами и институтами. Вот что нужно развивать в первую очередь», – настаивал Евгений Максимович. Похожей точки зрения придерживается и вновь избранный президент РАН акад. В.Е. Фортов: «Я всю свою профессиональную жизнь работаю в Академии наук, сотрудничаю с прикладными институтами и могу сказать совершенно определённо: если говорить о фундаментальных науках, то лучшего места для исследований, чем РАН, нет на белом свете!»
«…»
Время образовавшейся передышки было использовано для визитов к вице-премьеру Д. О. Рогозину, помощнику президента А.А. Фурсенко, организации круглого стола в Государственной Думе под председательством С. Е. Нарышкина, выступлений в прессе и других акций в защиту РАН. Исключительно действенной оказалась встреча полномочного представителя президента РФ в СФО В. А. Толоконского с президентом РФ В. В. Путиным, в результате чего в исправленном варианте закона о реформе РАН появилась строка о восстановлении региональных отделений в составе РАН – Сибирского, Уральского и Дальневосточного. Наконец, последней отчаянной попыткой отложить реформу РАН явилась моя поездка на международный арктический форум в Салехарде в конце сентября 2013 г. с участием глав государств арктической зоны, в том числе и В.В. Путина. Во время работы форума мне удалось передать ему письмо с обращением не проводить реформу РАН в первоначально представленном виде. Ответом явился очередной раздражённый звонок от одного из «реформаторов» в окружении президента, а закон о реформе под номером ФЗ-253 был подписан 27 сентября 2013 г.
«…»
Владимир Евгеньевич Фортов
Титанические усилия президента РАН академика В. Е. Фортова по введению так называемого правила двух ключей, по которому реализуется только те решения в отношении Академии и её институтов, по которым есть консенсус между ФАНО и РАН, так и остались на уровне благих пожеланий. В короткое время институты, созданные трудом нескольких поколений научных сотрудников и выдающихся членов РАН, оказались в полной зависимости от наспех набранных управленцев в аппарате ФАНО.
В результате реформы РАН Сибирское отделение не только лишилось возможности распоряжения значительным по объёму федеральным бюджетом, но и системы управления научными учреждениями и их имуществом на громадной территории от Урала до Дальнего Востока. Фактически была ликвидирована годами выстроенная система научных центров, многие из которых были преобразованы в бессмысленные конгломераты институтов разного профиля по признаку территориальной близости с громкими названиями Федеральных исследовательских центров. Были приостановлены программы интеграционных исследований, которые составляли особую гордость СО РАН. Громадный удар был нанесён системе организации научных работ, особенно таким эффективным формам работы СО РАН как конкурсам интеграционных проектов, системе взаимодействия академической науки с регионами, предприятиями отраслей, государственными и частными корпорациями, органами федеральной и региональной власти, крупнейшими университетами, международному сотрудничеству, научно-издательской деятельности, подготовке молодых научных кадров, системе аспирантуры, подготовке экспедиций и полевых работ и т. д.
Под реформу в отношении Сибирского отделения была подведена некоторая идейная база. Так, вице-премьер того времени А.В. Дворкович откровенно сказал мне следующее: «Сибирское отделение было создано в период холодной войны как ответ советской власти на угрозы 1950-х гг. В настоящее время холодной войны нет, следовательно, продолжение деятельности Сибирского отделения не имеет прежнего значения». Логика своеобразна, но совершенно не отвечает реалиям нынешнего времени и необходимости приоритетного развития восточных регионов России. К тому же, тезис об окончании холодной войны является весьма спорным в свете последних изменений в международной обстановке.
Вспоминается также упрёк в адрес СО РАН на круглом столе о научных центрах мирового уровня, проведённый под председательством помощника президента РФ А.А. Фурсенко во время форума «Технопром» в 2017 г. Выступали на круглом столе почему-то в основном прибывшие из столицы участники. Когда, наконец, слово дали губернатору Новосибирской области А.А. Травникову, он однозначно заявил, что Сибирское отделение и Новосибирский Академгородок, без всякого сомнения, являются научными центрами мирового уровня. В ответ Андрей Александрович Фурсенко вынужден был заявить: «Да, Новосибирский Академгородок является научным центром мирового уровня, но ведь создан и построен он в советское время». Понимайте как хотите, является ли советское происхождение Новосибирского Академгородка некоторой ущербностью для его мировой славы и какие выводы делаются в высших эшелонах власти по поводу перспектив главного научного центра Сибири.
Обратная связь