Наш собеседник – известный ученый, доктор химических наук, профессор, академик, вице-президент РАН, председатель СО РАН Валентин Николаевич Пармон.
Когда встречаешься с человеком такого уровня и такой эрудиции, векторы разговора можно направить по множеству направлений и любое из них будет насыщенным, информативным, интересным. Сегодня мы выбираем темы, наиболее близкие всем нам, живущим в Академгородке или в непосредственной близости от научного центра мирового уровня. Тем более, что для этого есть повод – Академгородок уже начал подготовку к своему дню рождения.
– Валентин Николаевич, в сентябре мы будем в третий раз праздновать День Академгородка. Для читателей напомню, что инициатором учреждения нового праздника в 2019 году стало Сибирское отделение Российской академии наук. Зачем СО РАН это понадобилось через 60 лет после основания научного городка?
– Есть две причины, по которым мы хотели и сделали это.
Я воспитанник старой системы, когда мы гордились, что мы граждане Советского Союза. И в 1977 году, когда я переехал из Москвы в Академгородок, хоть и не был в числе его создателей, я был горд, что я – в Сибири! Потому что Сибирь была местом для тех, кто не боялся трудностей. Для сильных духом. Уверен, что все жители Академгородка чувствовали эту гордость – мы творили научную историю мирового масштаба. А сейчас даже в Новосибирске далеко не все знают, что такое Академгородок, зачем по большому счету он нужен.
Так что, во-первых, праздник – это напоминанием об уникальности Академгородка, как феномена мирового уровня. Мы должны гордиться тем, что живем и работаем здесь.
А во-вторых, День Академгородка может послужить объединению людей.
Раньше мы, в основном, на революционные праздники выходили на общие демонстрации – 1 мая, 7 ноября. Но при этом чувствовали, что мы – все вместе. Нас кроме науки и общения друг с другом больше ничего не занимало. Было чувство общности. Абсолютно типичным было хождение к друзьям в два часа ночи. Это было нормально.
А потом, когда произошел слом системы, люди стали изолироваться. К сожалению, в конце восьмидесятых, в девяностые годы пришлось это наблюдать. И конечно, это было достаточно болезненно. Отчасти разъединение произошло и по причине приватизации. Я аквалангист, и у нас с ребятами, друзьями по подводному плаванию, был свой подвал в одном из жилых домов, где мы собирались каждую неделю, независимо от возраста и профессии. А потом подвал приватизировали и наши встречи прекратились.
Приватизация, к сожалению, изменила и состав жителей Городка, он превращается в спальный район Новосибирска. А должен быть мировым центром науки.
– Для того, чтобы Академгородок оставался местом, где уровень интеллекта на один квадратный метр в несколько раз выше, чем в любой другой точке планеты, нужен приток в научные институты городка умной молодежи. Однако, из недавнего доклада РАН, озвученного в новостных пабликах, следует, что до 50 процентов молодых ученых уходят из науки в первые годы работы. Что может сделать СО РАН, чтобы прекратить отток кадров?
– Нужно соблюсти пять условий, чтобы молодежь оставалась в науке. Это – интересная работа с хорошим научным руководителем, современное научное оборудование, «не обидная» заработная плата, наличие жилья и развитая социальная инфраструктура.
Первые два условия в Академгородке, в том числе благодаря СО РАН, в целом соблюдаются.
Базовую заработную плату, которая позволяла бы не думать о куске хлеба, мы не можем поднять. На Минфин с этим предложением имеет право выходить ведомство, в подчинении которого теперь находятся научные институты, то есть Министерство науки и высшего образования.
Больной вопрос – наличие жилья. Раньше бесплатное жилье предоставляло ведомство, уполномоченное на это, т.е. СО РАН, а теперь кто может дать? У Сибирского отделения РАН остались только общежития старого образца, вокруг которых давно ходят с плакатами: давайте приватизировать! Нынешняя система в России позволяет тем, у кого уже есть пять лет научного стажа, строить жилье по льготным ценам. Но для молодёжи, которая только что закончила ВУЗ, никаких финансовых резервов нет, прикрепить ребят здесь нечем.
И, наконец, комфортная среда обитания: детские сады, школы, спортивные и культурные учреждения. Раньше все это было на балансе СО РАН, потом большинство учреждений перешли по новому закону либо в другие ведомства, либо на самообеспечение. Но и то, что осталось, у нас пытаются отобрать… Была прекрасная система ведомственного здравоохранения. ЦКБ забрали, диспансер тоже практически не работает. А вы знаете, какое у нас количество академиков и докторов наук, нуждающихся в лечении? Казалось бы, академия не должна заниматься этими вопросами, но люди-то, сотрудники институтов, идут к нам за помощью!
– Да, с 2013 года, когда началась реформа государственных академий наук, СО РАН постепенно расстается с непрофильными активами. Насколько я понимаю, для вас это болезненный процесс…
– Мы были бы не прочь отдать всё, но кому и на каких условиях? Скажу вам честно, если бы не было Сибирского отделения академии наук и конкретно её Президиума, то и Академгородка такого, как мы привыкли видеть, уже давным-давно бы не было. СО РАН – единственное связующее звено между несколькими «хозяевами» городка – ФГБОУ, Минобрнауки, региональной властью, муниципальной властью, Минздравом, частным сектором… Академгородок как уникальная единица на данный момент не имеет единой системы управления. Нет хозяина. Поэтому возникает много спорных вопросов.
Ситуация очень непростая. Раньше всё в Академгородке создавалось Сибирским Отделением Академии наук и государство нам выделяло на это огромные деньги. Теперь на поддержание оставшихся в СО РАН затратных объектов социальной инфраструктуры никаких финансов, кроме тех, что мы получаем от сдачи в аренду магазинов и другой недвижимости, у нас нет.
Зато на нашем балансе есть линии электропередач, трубопроводы, спортивные сооружения, около 700 га леса… На все нужны деньги. Например, уход за одним гектаром леса в год требует примерно миллион рублей.
– Извините, если речь зашла о лесе… Вы поддержали возможную вырубку деревьев ради строительства нового транспортного узла – остановки электрички «Университетская», чем вызвали бурю недовольства у части жителей Академгородка. Неужели, с вашей точки зрения, можно жертвовать уникальностью этого места в угоду сиюминутным инфраструктурным требованиям?
– Я вам могу сказать следующее. Академгородок создавали не как «город-лес». Естественного леса было немного на месте строительства Городка. Если вы посмотрите старые фотографии, вы это поймете. Академгородок создавался не для лесопосадок, а для того, чтобы развивалась наука. И новая остановка – это тоже точка развития.
От «Университетской» всего 800-900 метров до НГУ и ЦКБ. А ведь многие преподаватели НГУ и почти все сотрудники центральной клинической больницы живут в Бердске. Очень много работающих в Академгородке живёт также в Искитиме, в других районах Новосибирска. Мы собирали статистику: загрузка остановочной платформы предполагается от полутора до четырех тысяч пассажиров в день. Транспортники утверждают, что при создании новой железнодорожной платформы на 30 процентов сократятся пробки на Бердском шоссе. Вместо полутора часов езды на автомобиле или в автобусе из Новосибирска до Верхней зоны Академгородка в часы пик нужно будет потратить всего минут тридцать.
Что касается существующей платформы «Обское море», то оттуда на целый километр больше идти пешком и надо строить очень дорогостоящие переходы через Бердское шоссе, а также вырубать лес вдоль лесных дорожек. Так что финансовые затраты и эмоции сопоставимы. Но при этом «Университетская» не только удобнее по местоположению, она станет официальным, парадным въездом в Академгородок, чего никогда не будет с «Обским морем».
Вырубок леса, принадлежащего СО РАН, больших не предполагается. Потому что по закону 50 м от железнодорожного полотна – это зона РЖД. Кроме того, уже есть просека, её будут расширять до 12 м, а может быть даже меньше. Деревья все пересчитаны, ценные породы будут замещены. Их, кстати, можно высадить на месте нынешней конечной остановки автобусов «Весенний проезд», которая будет ликвидирована.
– Убедили, развитие транспортной инфраструктуры необходимо. И оно органично вписывается в широко разрекламированную программу «Академгородок 2.0». Правда, сама программа в целом почему-то пробуксовывает…
– Сложность выполнения проекта «Академгородок 2.0» заключается в том, что очень медленно решаются вопросы финансирования.
Сроки строительства «СКИФа» выполняются и уже чётко определено финансирование университетского кампуса. Но есть несколько объектов научной инфраструктуры коллективного пользования, которые были согласованы в Совете Федерации, и – зависли. Речь идет о Центре компетенций «Генетические технологии», Междисциплинарном исследовательском комплексе аэрогидродинамики, машиностроения и энергетики (МИК АМиЭ), о Сибирском национальном центре высокопроизводительных вычислений и обработки данных… На них денег государство пока не даёт.
Социальная сфера развивается за счёт не федеральных ресурсов, финансы изыскивает область. В этом плане я очень позитивно оцениваю Андрея Травникова. Губернатор с первых дней работы здесь очень серьезно, с подачи Сибирского отделения Академии наук, воспринял Академгородок.
– А насколько серьезно губернатор и другие ветви власти воспринимают СО РАН? Злые языки утверждают, что Академия наук после реформы стала просто «клубом академиков».
– Нас пытались сделать таким клубом. Но мы, сибиряки, отличаемся от многих других в академии тем, что восстанавливаем тот функционал активного интегратора исследований научных институтов Сибири, который был у нас изначально. Правда, восстановление это идет, в основном, за счёт внебюджетных средств. Хотя, любое государство, если хочет быть сильным, должно хорошо финансировать свою фундаментальную науку.
– Какие конкретно рычаги влияния остались у СО РАН?
– Знания. И умение этими знаниями распоряжаться, чтобы, например, сделать необходимое для обороны и привлечь в науку бизнес-структуры. Нам доверяют. Авторитет, в хорошем смысле слова, у Сибирского отделения сохранился.
Есть заказчики, частные инвесторы, которых нам удается убедить сотрудничать именно с нашими научными институтами. Таким образом, с помощью СО РАН были созданы, например, абсолютно экологически чистые угольные котельные, их пять штук работают по Сибири.
Когда случилась авария у ПАО ГМК «Норильский никель» и в Арктике был большой разлив топлива, ко мне обратился полпред президента по Сибирскому федеральному округу с просьбой провести независимую экспертизу того, что произошло. Мы в течение двух недель собрали экспедицию из сотрудников 14-ти институтов и поехали туда. Почти 40 наших ученых там отработали, первый этап экспедиции завершился, сейчас идёт второй. Почему мы смогли это сделать? Потому что знали, кого можно привлечь в данной конкретной ситуации.
Основная роль академии наук и мы всегда это подчеркиваем – интеграционная. В этом плане СО РАН – на своем месте. Здесь, в Новосибирске, как сейчас принято говорить, научный центр с уникальной мультидисциплинарностью. И мы выступаем в качестве связующего звена для проектов, стоящих на стыке наук. В системе утверждаемых Минобрнаукой России госзаданий институтам такие интеграционные проекты не предусмотрены. А к слову сказать, только для разработки искусственного интеллекта в Новосибирском научном центре задействованы четыре математических института, плюс технический институт, плюс огромное количество малых бизнес-структур вокруг Академпарка.
– Кроме работы над искусственным интеллектом, какие еще научные направления вы курируете и считаете перспективными, в том числе и для развития нашей территории?
– Разработки Института ядерной физики им. Г.И. Будкера. Такого оборудования для ядерных и синхротронных исследований, какое делает ИЯФ, пожалуй, нет больше нигде в мире. Недаром оборудование для строящегося в Кольцово «Сибирского кольцевого источника фотонов», самого мощного на сегодняшний день в мире синхротрона, производят именно здесь.
Генетика и биотехнологическая промышленность. Был очень жёсткий конкурс по развитию центров генетических исследований и две победы были связаны с Новосибирским научным центром. Речь идет об Институте цитологии и генетики и о ГНЦ «Вектор» – по сути сыне Академгородка, наших институтов и Новосибирского госуниверситета.
Биомедицина. В Академгородке, в рамках НГУ, создаётся большой биомедицинский центр. Там будут работать и медики, и биологи, и химики.
Геология – разработка уникальных месторождений в Арктике. Экология...
Задача СО РАН при этом – оказать научно-методическое сопровождение. Самая мощная сила у Сибирского отделения – это наши объединенные учёные советы, куда входят специалисты всех научных организаций Сибири.
– Наука, в том числе наука Сибири, долгое время после развала Советского Союза была «в загоне». Сейчас положение изменилось?
– Скажем так, связь науки с оборонной промышленностью у нас не прерывалась никогда, с момента создания СО РАН.
Академическая наука живёт, хотя и финансируется государством по остаточному принципу.
А в отношении к науке прикладной поворотным был 2014 год, когда Россию подвергли первым санкциям. Было обозначено несколько приоритетных направлений, где страна обязана быть импорто-независимой, и тогда многие научные разработки получили шанс на вторую жизнь.
Например, одно из направлений было связано с работой Института катализа, в котором я являюсь научным руководителем. Мы разрабатывали катализаторы, в том числе для того, чтобы производить высококачественное моторное топливо, бензин и т.д. И встал вопрос о восстановлении той деятельности, которой занимались до развала Советского Союза. С гордостью можно сказать, что сейчас благодаря нашей работе на территории Омского нефтеперерабатывающего завода строится самый крупный по нынешним временам завод в России по производству катализаторов нефтепереработки, он будет работать полностью на наших технологиях: 15 процентов всего высокооктанового бензина, продаваемого на бензоколонках России, производят компании «Газпромнефть» и «Роснефть» с помощью наших катализаторов.
– Если взять за основу состояние науки в России, Сибирское отделение какое место занимает в общей структуре?
– Мы оцениваем, что Сибирское отделение в целом обеспечивает почти треть, и уж точно больше четверти реального активного академического научного потенциала страны.
В 2018 году Владимир Путин, когда приезжал сюда, сказал, что Новосибирск – это научная столица России.
– Благодаря Академгородку Новосибирск, возможно, претендует и на звание мировой столицы науки. Но, Валентин Николаевич, почему вы улыбаетесь, когда говорите об этом?
– Потому что мы это и сами раньше знали. Но слова Путина для нас – это официальное признание на уровне главы государства. И я могу теперь обоснованно вернуться к началу нашего с вами разговора: мы должны гордиться тем, что живем и работаем в Академгородке!
Татьяна Лагутина
Обратная связь