От чего плачет Гордон

Александр Гордон – российский радио- и телеведущий, актер, режиссер, преподаватель. Руководитель Мастерской журфака Московского института телевидения и радиовещания «Останкино» (МИТРО). Пятикратный лауреат ТЭФИ. Создатель и ведущий телепрограмм «Гордон», «Закрытый показ», «Гордон Кихот», «Гражданин Гордон». Сейчас Александру 49 лет, он ведет программу «Они и мы» на «Первом» вместе с Екатериной Стриженовой. Помимо телевизионной карьеры Гордон в качестве кинорежиссера снял несколько полнометражных художественных фильмов, играет в спектаклях.

Был трижды женат.

Александр Гордон – известный российский телеведущий, актер и режиссер. Он завоевал славу мизантропа, циника и неизлечимого пессимиста. А в последнее время его имя всё чаще обсуждают в связи с появлением у Гордона молодой жены, которая на 5 лет младше дочери актера от первого брака. Александр побывал в Новосибирске в качестве актера с новым спектаклем Александра Углова «Лондонский треугольник». В день выступления Александр Гордон пообщался с журналистами и доказал, что он по праву заслужил репутацию начитанного, острого на язык и не лишенного чувства юмора собеседника.

– В пьесе идет речь о русском политическом эмигранте, литературном деятеле 19 века Александре Герцене, его друге и единомышленнике Александре Огареве и их общей жене Наталье Пучковой, которая, будучи замужем за Огаревым, родила Герцену троих детей. Вы играете Герцена. Вам близок этот персонаж?

– Я очень люблю «Былое и думы» Герцена. Прочел еще в младенчестве – лет, наверное, в 16–17, и вот появился повод перечитать это произведение уже с позиции взрослого человека. И, надо сказать, любовь к Герцену не растаяла. Он – один из самых умных людей в русской истории, очень талантливый и очень искренний. И в пьесе Герцен предстает со всеми этими качествами за исключением ума – потому что он безумен от любви. Но, когда мы начали репетировать спектакль, я понял, что это будет одна из самых тяжелых моих работ за всю жизнь! Потому что жанр мелодрамы требует открытого темперамента. Актер должен испытывать то, что я всегда ненавидел – когда всё на разрыв. Оказалось, без этого нельзя. В пьесе есть характерная роль – роль Огарева. Здесь актер может себе позволить блистать всеми красками, которые у него есть в палитре. А вот роли Герцена, сколько я не пробовал дать ей окраску, характерность, режиссер обрезал всё это на корню. Говорит, не надо – играй Гордона! Конечно, Гордон там не получается, потому что уже в первой сцене Герцен рыдает, а я себе в жизни этого лет 30 позволить не могу. Так что эта роль на сопротивление.

– Значит, Вы позволяете себе слезы только на сцене?

– О, на сцене я себе позволяю слезы в громадном количестве, Герцен в пьесе рыдает каждые пять секунд, потому что он ранимая одинокая нервная натура, нежная творческая душа. В жизни я себе слезы допустить не могу, потому что: а) я не Герцен, б) мы живем не в лондонском изгнании 19 века, а совершенно нормально – в центре Москвы, в 21 веке. Не зарыдаешь.

– А как Вы добиваетесь слез во время спектакля?

– Тут все очень просто. Кто бы ни говорил про технику: ах, смотрите на свет, намажьте платок «звездочкой», – не верьте, достаточно просто пожалеть себя. Вот в жизни не получается – а здесь есть повод пожалеть. Раз, и у меня уже полные глаза слез. Это просто кухня. (Во время этой речи из глаз Гордона начинают капать крупные слезы, что приводит в шок всех собравшихся журналистов – прим. авт.)

– Вы сам режиссер. Это не мешает вам быть актером?

– Я-то режиссер начинающий – успел поставить всего 3 спектакля. Если говорить о режиссуре и актерской профессии, то сейчас опять будет парадокс. Известная фраза Станиславского «Режиссер должен умереть и раствориться в актере» трактуется так: человек должен забыть о том, что он режиссер, раствориться в актере, и они вместе создадут что-то общее. Но можно ее трактовать и по-другому – режиссер должен умереть! Если ты актер – нельзя быть режиссером при этом. Для меня хорошая актерская игра – это когда в зале есть узнавание. Когда зритель думает: «Господи, так это ж я!». А если происходящее на сцене никак не трогает тех, кто сидит в зале, то всё бессмысленно.

– Александр, многие Вас считают циничным человеком. Вы правда такой?

– Нельзя быть умным человеком и при этом не быть циником. Потому что цинизм – самый дешевый, самый простой и самый эффективный способ защитить себя от окружения. Если вокруг тебя близкие, они понимают, что цинизм наигранный, и спокойно к этому относятся. Остальные начинают трясти кулаками, задираться, и становится понятно, что это чужие люди. Вот и всё.

 – В свое время вы возглавляли общественное объединение «Образ будущего». В чем, на Ваш взгляд, современная русская идея?

– Движения «Образ будущего» давно не существует, и не только этого движения, но и самого образа будущего как такового в России нет. Я был автором мысли о том, что последние 20 лет национальная идея России – это поиск национальной идеи. Что вы от нас хотите? Мы ищем! Ищем национальную идею! Но за это продолжительное время ее найти так и не удалось. Недавно я понял, что сформулировать национальную идею можно так: «Хватит воровать». Я думаю, сегодня под этим подпишется практически каждый, ну, процентов 85 населения точно.

– Александр, вы вели цикл бесед с семейным психологом Ольгой Троицкой, где много говорили о семье и детях. Как вы считаете, почему в нашей стране столько сирот?

– Я думаю, это от пьянства. Просто сейчас у нас помимо того, что пьют, так пьют еще и развращенные государством люди – т.е. раньше пьяница спивался и умирал. Сейчас худо-бедно о нем заботятся: ребенка в детский дом возьмут без всяких последствий для родителя, его самого принудительно вылечат, если нужно будет, и даже, если подохнет под забором – бесплатно похоронят. Есть такая вот социальная избалованность. А она всегда порождает социальную безответственность.

 – Как часто вы бываете в Новосибирске, чем Вам запомнился наш город?

– В Новосибирске я четвертый раз и каким-то магическим образом не могу посмотреть город. Первый раз я здесь был в начале 90-х. Моя первая жена – Мария Вердникова, она родом из Академгородка, и тогда мы приезжали к ее родственникам с маленькой дочкой, но сам город я так и не увидел. А потом я здесь был в 2011 г. на молодежном форуме, и тоже не до экскурсий было. Я вообще не люблю путешествия, всегда делаю это вынужденно и через силу. Путешествия – это пища для вот этого пространства (Гордон выделяет руками глаза, нос и рот – прим. авт.), ни в сердце, ни в мозг, как правило, ничего не западает. Чем отличается путешествие от «приехать пожить» – Паустовский, скажем, очень любил путешествовать, но когда он приходил с кораблем в какой-нибудь средиземноморский порт, то вместо того, чтобы бежать по городу, он садился в таверне и смотрел на людей, пытался с ними общаться. И через 6-7 часов такого общения он знал про город, про страну и про людей гораздо больше, чем все те, кто в это время бегал с экскурсоводом по памятникам. Вот так бы приехать в Новосибирск, но пока не получается.