Процесс «Процесса», или Лабиринты Франца Кафки

Старт билетных продаж на новый сезон «Красный факел» отметил традиционно необычным перформансом.

Несмотря на то что 97-й сезон «Красный факел» откроет только в конце сентября, приблизиться к грядущей премьере все желающие смогли уже 15 августа: в этот день состоялось открытие кассы театра, а все пришедшие попали на перформанс «Процессы «Процесса».

Как рождается спектакль

Репетиции нового спектакля Тимофея Кулябина, которым откроется очередной театральный сезон, идут полным ходом. «Процесс» по роману Франца Кафки, один из самых загадочных текстов XX века, по задумке режиссера, станет реалити-триллером. Окунуться же в атмосферу произведения, а также узнать, как рождается «Процесс», зрители смогли задолго до премьеры.

В путешествии, каким стал новый перформанс, свидетелям «Процессов» была выдана сопроводительная информация, с которой они и отправились в кафкианские коридоры и закоулки театра. Каждому пришлось пройти через испытания очередями и даже эстетическое недоумение, что в свою очередь являлось частью замысла творческой группы «Красного факела». Не сразу догадавшись об этом, зрители сами стали в этот день участниками таинственного «Процесса». Однако завораживающая сила Кафки мало с чем сравнится: лишь очень малая часть посетителей театра, а их в тот вечер было более трех сотен, добровольно вышла из процесса, не посмотрев все части представления...

1 локация. Процесс создания «Процесса»

Здание театра было поделено на пять локаций, у входа в которые зрителей ждали «люди в черном» – проводники в мир «Процессов «Процесса». В каждой локации – свой этап погружения в мир романа и спектакля. Гости театра увидели и актерский перформанс, и видеопроекции рабочих чертежей, и режиссерские записи, виртуально побывали в цехах театра и смогли наблюдать, как рождается художественное оформление спектакля. И, конечно, создатели перформанса приготовили эксклюзив – в одной из локаций зрителям предлагались видеофрагменты репетиции будущего спектакля. В итоге у каждого родился собственный образ «Процесса», а увидеть результат режиссерских поисков новосибирцы смогут на премьере, которая состоится 24 и 25 сентября.

2 локация. Процесс чтения «Процесса»

                                                                           В ожидании абсурда

Кажется, что поставить нынче роман Франца Кафки – это все равно что виртуозно, на одном дыхании, с закрытыми глазами сыграть сонату Моцарта во всей ее классической стройности. Это, как считают музыканты, невероятно, фантастически! Практически невозможно! Хотя стройности-то как раз у Кафки никогда не было. Герой его «Процесса», он же alter ego автора, хронически не уживается не только с окружающим миром, но и с самим собой. А вот уж этот предмет – самая что ни на есть соль современного искусства. Поэтому факт, что наш зритель впервые на нашей же драматической сцене откроет для себя Кафку, вызывает настоящий предвосторг. Театральный Новосибирск замер в ожидании премьеры! Впрочем, чему удивляться? На русской театральной почве и классический европейский абсурд, и экзистенциальная драма воспринимается как неотъемлемая часть нашего существования. Да чего уж там – наша жизнь почище любого абсурда будет!

3 локация. Процесс разбора «Процесса»

Главный режиссер театра «Красный факел» Тимофей Кулябин – о Кафке и современном зрителе.

– Тимофей, есть ли какие-то рациональные мотивы, которыми вы могли бы объяснить стремление поставить экзистенциальное произведение на новосибирской сцене?

– Честно говоря, у меня давно была идея поставить «Процесс». Я очень люблю этот роман, по-моему, этот один из ключевых литературных текстов XX века. Этой идеей я живу давно: еще четыре года назад предлагал нескольким московским театрам, с которым у меня шли переговоры, поставить «Процесс». Но они тогда посчитали, что у спектакля некассовое название и что для зрителя Кафка не очень удобен – некомфортен для восприятия. К этой идее я вернулся только в этом сезоне.

– Но ведь это действительно так: Кафка неудобен, и мало кто в таком настроении, в котором живет сегодня страна, готов читать произведения Кафки или смотреть их на сцене. Есть ли какие-то особенные уловки, которые привлекли бы внимание зрителя?

– Вы знаете, процесс чтения и просмотр спектакля – две разные вещи, два совершенно разных вида искусства. То, что книгу читать не просто, совершенно не означает, что и спектакль смотреть будет так же непросто. Это всё же театр, и законы на сцене другие, нежели в литературе. Поэтому, думаю, вопрос некомфортности отпадет сам по себе.

– А как вы сами считаете: Йозеф К. виновен или нет?

– Это очень философский вопрос, ответа на него нет в книге Кафки. И в этом ее главный смысл.

– А в вашей постановке ответ есть?

–  В моей тоже неясно.

– Над текстом вы очень серьезно поработали, чтобы упросить его для зрительского понимания?

– На самом деле вся сложность отнюдь не в тексе. У Кафки же не слог Достоевского, а простой немецкий, даже, можно сказать, телеграфный язык. Дело в том, что у него вывернуты все ситуации и логика течения событий доведена до абсурда. Поэтому вся сложность – в самой композиции, в том, что порой соединяется несоединимое. Опять же, роман большой, и я не ставлю все эпизоды, потому что прежде всего думаю о восприятии спектакля зрителем.

– На какую возрастную категорию рассчитан «Процесс»?

– Я всегда ориентируюсь на свою аудиторию. Я человек молодой, язык мой более понятен людям молодым. Хотя и стараюсь, чтобы он был универсален.

– Вы ожидаете, что зритель примет Кафку?

– Ну, это зависит от того, как я сделаю спектакль (смеется). Любого автора можно поставить так, что смотреть будет невозможно.

– Спрошу по-другому: Кафка нужен современному зрителю?

– Думаю, да, нужен. Ведь Кафка – вполне-таки автор современный. Просто у нас о нем еще не очень осведомлены. В Европе он начал издаваться только в 30-е годы, у нас первое издание вышло в конце 60-х. Поэтому утверждать, что в нашей культуре имеется большой опыт общения с этим автором и большой опыт его освоения, мы не можем. В принципе, время этого автора еще не пришло.

– То есть, вы хотите открыть Кафку новосибирскому зрителю?

– Ну, такую миссию я на себя, пожалуй, не возьму (смеется). Но указать на то, что есть такой замечательный писатель, думаю, стоит.

– Это ваша единственная премьера в новом сезоне в Новосибирске?

– Да, здесь единственная.

– А в качестве приглашенного режиссера в каких театрах вы представите свои работы?

– На сцене опер-хауса в городе Вупперталь, в Германии, я ставлю оперу Джузеппе Верди «Риголетто» – немецкие театралы ее увидят в апреле следующего года. Вторая моя работа – в Театре наций в Москве. О ней я пока не скажу – премьера театром еще не анонсирована.

4 локация. Процесс изготовления «Процесса»

Симбиоз юмора и безысходности

О своем видении романа Кафки «Процесс» рассказал и художник-постановщик Олег Головко.

– Олег, с чем лично у вас ассоциируется автор Франц Кафка?

– Обычно мы вспоминаем Кафку, когда попадаем к чиновникам-буквоедам, и начинаются всякие перипетии с документами. Вот тогда в памяти всплывает роман под названием «Процесс», в котором герой путешествовует по бесконечным лабиринтам канцелярий. И эти ассоциации у нашего зрителя достаточно устойчивы. Но... Я сам был удивлен, когда недавно перечитал роман. Оказывается, он содержит немалую долю юмора, а вот бесконечной тоски вселенской в нем очень мало.

– Но все равно, Кафка – писатель довольно мрачный. И декорации в спектакле, как мне представляется, тоже соответственные. Или у вас иное видение?

– Ну да, существует некое стандартное восприятие этого писателя. Понятно, что в культурном поле он навсегда останется мрачным абсурдистом. И никуда от этого не деться. Просто эпоха, в которую он писал, была непростая: Первая мировая война, предчувствие огромной беды... Сейчас, если текст рассматривать, обнулив все свои впечатления, можно заметить, что он не без юмора: книга написана с большой иронией к тому миру, который окружал Кафку.

– А в работе своей вы эту иронию каким-то образом отразили?

– В декорациях? Нет, не отразил. Но тут есть своя изюминка, если вас это интересует, некое концептуальное открытие. Гипертекст у нас заменен, условно говоря, гиперкартинкой. Поскольку в романе довольно много рефлексий по поводу закона как огромного фолианта, у нас всё это воплощено в огромном экране. По сути, экран и является главным элементом декораций. Мы очень хитро обыграли истребление текста как такового.

– Это исключительно ваша идея?

– Нет, совместная, поскольку все творческие открытия рождаются в диалоге. Мы – представители современного корпоративного мышления. Художники, режиссеры, актеры... У нас нет четкого разделения на функции. Да и я противник какой-то жесткой иерархии в творчестве. Каждый сколько может привнести, столько и привносит, это определяет продуктивность творческой работы.

– В костюмах тоже отражена вся мрачность «Процесса»?

– Костюмы мы сейчас как раз дорабатываем. Они такие же, как и текст. Может, чуть нейтральнее, потому что отражают некое стирание личности. Есть один герой и огромная масса персонажей фантомного плана. Это накладывает свой отпечаток на стилистику образов.

– Вам нравится работать с Кафкой?

– Нравится. Мне кажется, всем, хотя бы раз в жизни, хочется поработать над материалом с Кафкой.

5 локация. Процесс появления «Процесса»

Очевидно, всем незаконченным романам Франца Кафки уготован пестрый павлиний хвост из догадок и предположений о том, что не успел сказать сам автор. И роман «Процесс» в этом списке на одном из самых почетных мест. Как известно, в мире вышло свыше шести тысяч статей, посвященных «Процессу». Тем не менее, это произведение остается неразгаданным. Неужели от попытки поставить точку в «Процессе» стоит отказаться, как от дела заведомо безнадежного?

Лилия Вишневская. Фото автора