Премьера. Много лет спустя

В марте 2008 года Тимофей Кулябин поставил пьесу современного драматурга Олега Антонова «Смертельный номер». Четыре клоуна – четыре характера, темперамента, четыре сценических маски. Каждый из них мечтает поставить самый лучший номер, рассказывая свою собственную историю, и пестрая компания затевает настоящее соревнование. Но вот обойтись друг без друга они всё равно не могут. В результате всех героев в единый символический образ объединяет необычный персонаж Константина Колесника...

Постановка насыщена цирковыми трюками и спецэффектами, для нее даже приобрели в Америке секрет одного из фокусов – души, летающие под потолком зрительного зала. Работа над спектаклем шла полтора года. За это время актеры вместе с режиссером просматривали фильмы Федерико Феллини, знакомились с творчеством Вячеслава Полунина, общались с профессиональными циркачами, учились жонглированию и акробатике. 

«Смертельный номер», такой, каким увидел его режиссер Тимофей Кулябин, – это спектакль-раздумье, спектакль-исповедь о нелегкой судьбе человека, выходящего на сцену. В течение двух часов мы получаем редкую возможность увидеть все, что происходит с артистом, когда гаснут огни рампы и смолкают аплодисменты, и на сцене остается грустный человек, который каждый вечер отдает свое сердце зрителям...

В контексте проекта «РетроПерспектива» – это счастливая возможность окунуться в мир блестящей постановки для тех, кому не удалось увидеть этот спектакль в зрительном зале, и не менее счастливая для тех, кто видел его на сцене. А еще впервые вместе со зрителями «Смертельный номер» смотрели и снимавшиеся в нем актеры: Олег Майборода, Константин Телегин, Лаврентий Сорокин. Они рассказали о секретах постановки, курьезных случаях на сцене, делились воспоминаниями о своей игре в этом спектакле, отвечали на вопросы зрителей.

– Спектакль шел на сцене всего два года. Полтора года мы его репетировали, два года играли. В театре как раз шла реконструкция, и мы репетировали где могли, даже в Доме актера. Но совершенно не представляли, что делать с этим материалом! Хотя он был очень интересный. 

За 10 лет до нашего с успехом шел «Смертельный номер», поставленный Владимиром Машковым в «Табакерке». Мы немного опасались, что тот нашумевший спектакль нам вряд ли удастся переплюнуть. Но мы изо всех сил старались, и нам это удалось, в плане – поставить спектакль в совсем другой форме. Тот был камерный, душевный, у нас – трагикомичный, философский и в то же время очень зрелищный. Фарс! Его можно было прокатывать до бесконечности. Но... по какой-то случайности спектакль не пошел. С первого премьерного показа ушло человек 120. Потом, конечно, были аншлаги. Тем не менее, «Смертельный номер» продержался в репертуаре не так долго, как хотелось бы. Я думаю, неправильной была подача спектакля – ошибочная позиция распространителей, обещавших зрителям шоу в качестве продолжения пьесы «Только для женщин»: мол, в первом действии будет история, а во втором – шоу. На самом деле он оказался не таким «шоутистым». Вообще, у нас в «Красном факеле» спектакли снимают только по одной причине – они перестают быть аншлаговыми. Поэтому уходят...

– Работа над спектаклем была очень сложная: множество спецэффектов, трюков... Долго его готовили: Тимофей хотел, чтобы спектакль был максимально приближен к цирковому производству. Мы ходили в цирк, смотрели представления, впитывали атмосферу цирковой арены, цирковые акробаты учили нас разным приемам. Работали и с замечательным клоуном, представителем советской цирковой школы, очень хорошим, мы с ним даже сдружились. Удивительная личность Юра Банников – ученик легендарного Карандаша, совершенно обаятельный человек! Он, бывало, нам жаловался: «Я не понимаю, почему люди смеются в тех местах, где хочется плакать...». 

Я долго работаю в театре, но ничего сложнее в своей жизни не играл. Мы сливали пот из своих шляп после репетиции! А наш Мишка-толстенький (Михаил Михайлов, игравший роль Толстого – прим. авт.) за время подготовки спектакля похудел на 6 кг. Мокрое было все, вплоть до нижнего белья! За полтора года репетиций мы вжились в эти роли. Пьеса блестящая! Из тех, которые берут за душу... Одним словом, время провели замечательно! Порой умирали со смеху, многое на ходу придумывали. До бесконечности обыгрывали «похороны». Этого багажа, я думаю, хватит на всю дальнейшую творческую жизнь! Лично у меня всё это до сих пор вылезает и в других ролях, и в моих постановках, которыми я сейчас занимаюсь. Огромный опыт, который не пропал даром...

– По ходу действия спектакля мы выполняли акробатические трюки, конечно, с подстраховкой – лоджией. Но однажды забыли пристегнуть Константна Колесника. Когда, как вы помните, он по веревочной лестнице взбирается под самый «купол» и играет на трубе. Но ничего, обошлось, слава богу. Была такая история. Мы выкатываем в темноте телегу, прячемся за ней. Костя заходит на нее и начинает подниматься вверх. У него костюм такой был: лямки крест-накрест, а сзади, на поясе – петля, за которую должен цепляться крюк лоджии. И вдруг я понимаю: а петли-то нет! Я его стал цеплять за саму лямку, а Мишка не понял в чем дело, перепугался – думал, подшутить так хотим над Костей. На всю жизнь запомнил его умоляющий шепот: «Ребятки, пожалуйста, не делайте этого! Он же на самом деле умрет, если упадет!»...

Этот спектакль на самом деле в жизни каждого из нас оставил след. Смертельный (смеется). Конечно, снятые спектакли не возвращаются. Ведь любой спектакль – субстанция живая. Проходит время, год-два – всё меняется. Один и тот де спектакль играть несколько лет подряд тяжело: ты сам становишься другим, время становится другим – оно не совпадает с реалиями. Поэтому у каждого спектакля есть свой период жизни. Как и у актеров, в нем занятых... Но всегда есть надежда, что появятся другие хорошие постановки. «Другие юноши поют другие песни. Они, пожалуй, будут интересней...». 

Цирк – это всегда детские воспоминания и ощущение праздника. Однако в этот вечер благодаря спектаклю «Смертельный номер» зрители погрузились в мир театрального закулисья – с помощью актеров «Красного факела» разглядели за клоунским гримом драму человека на сцене. Ведь эта пьеса не о клоуне и не о цирке. Пьеса о чем-то большем. Она об этой четвертой стене, которая существует между актером и залом...